Г.З. Файнбург, А.М. Суханова Все остается людям: охрана труда в моей жизни (№1, 2023)

УДК 331.45 DOI 10.54904/52952_2023_1_18

 

Все останется людям: охрана труда в моей жизни

Г.З. Файнбург [интервью], [беседовала] А.М. Суханова

 

Пермский национальный исследовательский политехнический университет

Аннотация: Статья содержит текст интервью А.М. Сухановой с известным специалистом в области охраны труда профессором Григорием Захаровичем Файнбургом по случаю его 75-летия со дня рождения и 50-летия творческой деятельности. Приводятся исторические детали становления охраны труда в условиях рыночных преобразований в России, детально раскрываются вопросы, связанные с концепцией охраны труда как предотвращением утраты трудоспособности и защитой пострадавших на производстве, созданием и организацией функционирования систем корпоративного управления охраной труда, организации массового обучения различных категорий трудящихся, организации Всемирного дня охраны труда в России и другие вопросы.

Ключевые слова: Григорий Захарович Файнбург; охрана труда; обучение по охране труда; Всемирный день охраны труда; СУОТ; профессиональные риски

 

EVERYTHING REMAINS FOR PEOPLE: OCCUPATIONAL SAFETY AND HEALTH IN MY LIFE

G.Z. Fainburg [interview], [interviewed] A.M. Sukhanova

Perm National Research Polytechnic University

Abstract: The article contains the text of an interview by A.M. Sukhanova with a well-known specialist in the field of occupational safety and health, Professor Grigory Zakharovich Fainburg, on the occasion of his 75th birthday and 50th anniversary of creative activity. Historical details of the formation of occupational safety and health in the context of market transformations in Russia are given, issues related to the concept of occupational safety and health as preventing disability and protecting victims at work, creating and organizing the functioning of corporate occupational safety and health management systems, organizing mass training of various categories of workers, organizing World Day on Safety and Health at Work in Russia and other issues are disclosed in detail.

Keywords: Grigory Zakharovich Fainburg; occupational safety and health; occupational safety and health training and education; World Day on Safety and Health at Work; occupational risks

Для цитирования: Файнбург Г.З. Все остается людям: охрана труда в моей жизни: [интервью] / Г.З. Файнбург, [беседовала] А.М. Суханова // Безопасность и охрана труда. 2023. № 1.

 

Об авторе

Файнбург Григорий Захарович – Пермский национальный исследовательский политехнический университет; e-mail: faynburg@mail.ru; 61990, г. Пермь, Комсомольский пр., 29; тел.: +79125824978; кафедра РМПИ, Института безопасности труда, производства и человека; д.т.н., профессор.

About the author

Fainburg Grigorii Zakharovich – Perm National Research Polytechnic University; e-mail: faynburg@mail.ru; 29, Komsomolsky Av., Perm, Russia, 614990; phone: +79125824978; Mining Сhair, Institute for Safety@Health; Doctor of Engineering Science; Professor.

 

Введение

Члену редколлегии и постоянному автору журнала «Безопасность и охрана труда», профессору Григорию Захаровичу Файнбургу 14 мая 2023 года исполняется 75 лет со дня рождения.

Это сугубо личное событие почти совпадает (с точностью до пары месяцев) с 50-летием начала его общественно значимой научной и педагогической деятельности: Григорий Захарович является широко известным специалистом в области охраны труда и безопасности производства, много сделавшим для совершенствования охраны труда в нашей стране и в странах СНГ.

В середине 90-х годов прошлого века возникшая ситуация с производственным травматизмом из-за экономических реформ потребовала от узкого слоя профессиональных ученых – идеологов практики серьезной, напряженной умственной работы, выработки и проверки своих и чужих взглядов на основы организации охраны труда в рыночных условиях. Позади были сделанные наспех преобразования разрушившие годами складывавшуюся систему управления, в том числе охраной труда и безопасностью производства. Россия переживала кризис управления охраной труда - страна нуждалась в действенной концепции управления охраной труда в новых условиях, в массовой подготовке специалистов, способных в них работать.

Г.З. Файнбург осознал этот «социальный наказ» и принялся за выработку научных основ новых систем управления охраной труда.

Объективная оценка его научного творчества показывает, что оно исключительно разносторонне и продуктивно. Оно состоит из многочисленных оригинальных работ, учебников и монографий, патентов, стандартов, проектов нормативных актов, относящихся к различным областям обеспечения безопасности деятельности человека.

Для работ Г.З. Файнбурга характерна острота постановок практически важных проблем, неожиданность сопоставлений, стремление увязать результаты теории с задачами практики. В них всегда много интересных мыслей и нестандартных подходов к решению важнейших вопросов практической деятельности. Основное содержание его произведений составляет стремление понять сущность явлений, развитие новых идей и подходов, разбудить мысль читателя, донести до специалистов-практиков научные проблемы в доступной форме.

Поразительно, что его профессиональное умение профессионально выражать мысли "доведены до поэзии" слов в его учебных и публицистических текстах. Связанные циклы статей Г.З. Файнбурга в нашем журнале богаты пластическими образами, делающими его рациональную и прагматическую мысль зримой, ощутимой и, тем самым, – понятной. Поражает его умение всякую отвлеченную мысль насытить конкретностью, сделать не только ясной, взволнованной и волнующей, но и образной. Чаще всего это новая мысль, поясняемая с помощью образа. Идет ли речь о роли охраны труда в социальной жизни общества или о корпоративной системе управления охраной труда, о методах обучения или о проведении сертификации - мысль предстает перед нами во весь рост своего величия и образа. Поиски теоретических основ нашей будущей практики, со страстной искренностью изложенные на страницах его книг и статей, - это итоги работы смелого ума, идущего зачастую от надежды к разочарованию, а от находок к потерям, то все равно никогда не складывает оружия.

Редакция обратилась к Григорию Захаровичу с вопросами о судьбе ряда его разработок и достижений в сфере охраны труда. Ответы на эти вопросы будут интересны и нашим читателям, поскольку затрагивают актуальные общественно-значимые проблемы развития современной системы управления охраной труда, защиты трудящихся от утраты трудоспособности.

Интервью вела Алла Михайловна Суханова.

Григорий Захарович, Ваша жизнь наполнена, как и у любого человека, множеством событий. Не могли бы Вы рассказать о нескольких «узловых» событиях Вашей жизни, приведших Вас в охрану труда, тем более, что специалистов такого профиля в Ваше время не готовили?

«Всякая история имеет свою предысторию» частенько говорила занятая моим воспитанием мама, начиная рассказывать мне то ли «для информации», то ли «для пользы дела» ту или иную реальную историю из жизни. Вот и я всю свою жизнь, начиная изложение той или иной истории, упоминаю ее «предысторию», ибо череда событий непрерывна, и каждое событие из чего-то исходит, в каких-то ранее сформированных обстоятельствах разворачивается, служит «началом» последующих событий. Одни события образуют последовательности, цепочки, другие ветвятся как деревья, третьи, на первый взгляд, образуют спутанные «комки шерсти», из которых умелая пряха вытягивает нить жизни. Древние греки считали, что богини судьбы именно так прядут наши судьбы. И в этом хитросплетении еще надо разобраться!

Мои родители были известными всей стране советскими учеными и педагогами, преподавателями высшей школы, активными участниками возрождения (фактически с нуля) социологии на Западном Урале [1-5].

Мне было 12 лет, когда мы переехали в Пермь из маленького городка, и это разрушило мои, сформированные c раннего детства, компании друзей и образ жизни круглодневного «бегания во дворе». Оставшись в Перми в одиночестве без своего собственного детского мира и своих друзей, я невольно попал под полное влияние насыщенной, яркой, интересной научной жизни моих родителей. Она изменила «траекторию» моей жизни, «притянула» её, как своеобразный математический «аттрактор», к науке, открыла интересный мир научного творчества и творческих людей, заставила раньше времени «повзрослеть».

Мне кажется, это был самый первый и самый главный после рождения ключевой – судьбоносный - «узел» моей жизни, который предопределил мою дальнейшую жизненную судьбу и как человека, и как ученого.

Я и до приезда в Пермь помогал родителям, как правило, во время своих частых болезней, поскольку много читал, был грамотен, сообразителен, внимателен, понятлив, и мне поручали переносить исправления с одного варианта рукописей в другие…

Теперь же я слушал разговоры родителей, их друзей и коллег за обедом, за ужином, читал газеты и журналы, которые они читали, и даже книги, о которых они говорили, задумывался о вопросах, которые они обсуждали (бывало очень эмоционально). У нас была библиотека примерно на 10 000 томов. Как это вмещалось в нашу двухкомнатную квартиру, я не понимаю… Книги были везде… Многие из них были уникальными… После смерти отца мама подарила всю библиотеку Пермскому государственному техническому университету.

Мои родители были научным тандемом и семейной парой одновременно… Это была удивительная, во многом уникальная семья… Многие особенности нашей семьи не могли не оказать на меня влияние, и я стараюсь жить в «тренде», заданном мне моими родителями…

Самой существенной особенностью нашей семьи было то, что мои родители были абсолютно бескорыстными людьми, людьми дела, идеи, научного поиска и утверждения истины. Это потрясало и завораживало не только меня, но и их многочисленных друзей и учеников.

Это не значит, что моих родителей ничего не интересовало кроме работы. Нет, напротив, они любили и вкусно поесть, и посмеяться над анекдотом, и искупаться в Черном море, и посмотреть интересный фильм, и потанцевать, и порыбачить, и приготовить что-нибудь вкусненькое… И еще они искренне любили друг друга… А кроме того, они были друзьями в высоком и полном смысле этого слова, единомышленниками, сотрудниками в работе, соратниками в своей борьбе за отстаивание истины. Единственное, наверно, чего не было в нашей семье, это игры на музыкальных инструментах и песен – тяжелое детство и юность моих родителей не позволили им научиться этому.

А главным в нашей семье были книги и их чтение. Читали в нашей семье очень много. Беллетристика, научная литература, биографическая, историческая, мемуарная литература и, конечно, периодика. Все основные газеты: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета», и все основные журналы, литературные, научно-популярные, научные (по профилю специальности родителей), публицистические, включая экзотические и малодоступные журналы типа «Америка», «Англия», «Курьер Юнеско» приходили к нам…

Всё это прочитывалось сначала мамой, которая делала пометки и закладки. Читать «отрецензированные» ею материалы было наслаждением, ибо мама могла всегда выделить главное и заодно подчеркнуть с пометкой «ха!» «глупости»… Отец, читая прессу, пометок почти никогда не делал, но в его голове все прочитанное прекрасно укладывалось и непрерывно «горело», поддерживая «пламя мысли»… Я же читая то, что читали родители, учился у них смотреть на мир их глазами, становился не по возрасту начитанным и образованным.

Преданность моих родителей делу (поиску истины, построению справедливого общества) порождала их принципиальность. Они не шли на «сделку с совестью», не искали личную выгоду, всегда и во всем поддерживали «гонимых» и «преследуемых», отстаивали справедливость, хотя прекрасно понимали все «гнусности» реальной жизни, с которыми они, не уставая, боролись по мере своих сил и возможностей.

При этом, несмотря на всю свою загруженность, и мама, и папа меня с младшей сестрой постоянно «воспитывали», но не назиданиями, а примером, приучая нас к совместному труду, уборке квартиры, чтению, обсуждению какой-то проблемы, к полету мысли, к логике рассуждения, к тщательности выполнения всего намеченного, к ответственности перед людьми.

Мои родители были умными и образованными, но скромными, некичливыми людьми, демократичными в поведении и в воспитании: поэтому нас никогда не заставляли силой ничего делать, но мы и сами понимали, что это надо делать, а потому и только потому это делали. Сейчас я понимаю, что наши родители нас исподволь к этому «подводили», «подталкивали», «направляли», были примером для нас.

О своих методах воспитания моя мама рассказывала студентам «по случаю», и спустя 30-40 лет многие из них (бывшие студентки) говорили мне с гордостью и благодарностью, что все приемы, которыми моя мама меня воспитывала, они применили к своим детям, и дети у них выросли замечательные.

Нас всегда ставили перед необходимостью самостоятельного выбора, подчеркивая: это твой выбор, есть только такие варианты, ты думай, выбирай, но потом всю жизнь неси ответственность за свой выбор. С высоты своих лет я знаю, что я несколько раз ошибся и серьезно, постоянно жалею об этом, но хорошо помню, что во всех этих случаях мама или отец меня предупреждали. Я принял решение и расплачиваюсь за него до сих пор! Но мне некого винить в этом, это был мой выбор! Мой! Такая «организация» выбора тех или иных решений, влияющих на судьбу, рождала высочайшую ответственность за принятое решение, за его последствия.

Отсюда происходят моя тщательность, осторожность, объективность, продуманность вариантов развития событий, которые привели меня к тому, что я ни разу не ошибся в своих профессиональных решениях, консультируя производственников. За это я и награжден всеми степенями почета «Шахтерской славы», за это у меня и масса Почетных грамот и Благодарственных писем. Все они получены за профессионализм! Но заложили его основы мне мои любимые родители. И иногда мне кажется, что вообще всё хорошее, что во мне есть, было тщательно заложено моими родителями в меня еще в детстве.

Мои родители были выдающими учеными, дружили с такими же известными ныне всем учеными, но их научная жизнь была омрачена гонениями на их творчество со стороны идеологических «держиморд» и якобы гибко мыслящих «прогрессивных демократов» (которые затем и развалили Советский Союз). Многие научные работы моих родителей остались неопубликованными по идеологическим причинам (хотя они не утратили своей актуальности до сих пор), практически ни одной своей книги (хотя издательства собирали до 15 000 заказов на предстоящее издание) мой отец при жизни не увидел (отцу даже гонорары за его работы выплачивали, но не издавали). Они остались в рукописях.

Отец хорошо видел «зигзаги» общественного развития и, предчувствуя крах Советского Союза, сказал мне за два дня до смерти (осенью 1990 г.) – «Маятник качнулся вправо!», «Когда запретят партию, страна рухнет!» Именно так и произошло через год.

«Рукописи не горят, … но исчезают в забвении» - так продолжая слова и мысль Воланда из «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова, однажды сказала моя мудрая мама. Не принятые к изданию рукописи их с отцом научного творчества не сжигали, но складывали (во всех своих вариантах) в личный архив, и постепенно они заняли несколько шкафов (шкафы, сделанные мной, были у нас с пола до потолка на всех стенах, кроме прикроватных).

Я горжусь тем, что сумел сохранить этот архив, опубликовать все цельные рукописи, уже готовые к изданию, но не изданные, передать все бумаги (а они начали накапливаться с 1947 года) на хранение в Пермский государственный архив социально-политической истории (ПермГАСПИ), где организован специальный сайт о творчестве моих родителей.

Влияние родителей на меня было огромно. Особо следует отметить три момента, которые открыл для меня отец, и которые очень мною ценились в течение всей жизни, и ценятся и сейчас. Первое, он открыл мне мир природы, леса, полей, гор, рек, озер, моря (в пустыню мы не ездили, и ничего про нее сказать не могу). Он брал меня с собой, а он был заядлый охотник и рыбак, любитель «грибной охоты» и даже сбора ягод, начиная с раннего (задолго до школьного) возраста. Мама меня отпускала, ибо доверяла отцу полностью. Второе, он своим отношением к маме невольно показал мне пример настоящих, «человеческих» отношений между мужчиной и женщиной: любовных и дружеских. Да, кстати, он же научил меня правильно созерцать красоту обнаженной женской натуры на картинах и в скульптуре, созерцать без смакования «сексуальности», но и без ханжеского «смущения». Третье, он показал мне полет мысли, устремленной в будущее, поднимая эту мысль на уровень общественной формации, на уровень высокой и объективной абстрактной теории. Вопросы общественного развития, социальных отношений, справедливости, методологии познания, особенно диалектической логики, практической и эвристической ценности теории, - все это было открыто для меня отцом. И я ему очень благодарен.

Так случилось, что отец вставал рано, часов в 6 утра, работал на кухне, пока мы не вставали, кормил нас завтраком… мама спала… Зато вечером, часов уже в 6-7, отец засыпал, обычно, сидя с книжкой… К этому времени мы с сестрой уже побывали в школе, на различных кружках, приходили домой… Здесь царствовала мама… Она кормила нас, беседовала… Ее вечерние беседы формировали нас… Я очень любил мамины рассказы о «былом» и «насущем»… Она была мудрой женщиной, и эту мудрость оценок разных событий невольно передавала нам.

Приучая меня к истории и географии, мама организовала мое увлечение сбором марок и монет. Знать, где, когда, по какому случаю, при каком правителе, под какими флагом и гербом издана была та или иная марка или монета, естественно, если только ты не складываешь их в коробочку и забываешь, не являешься простым «накопителем». Коллекцию интересно смотреть, её можно было показывать другим людям, лишь рассказывая все то, что знаешь об отдельных марках или монетах. Без этого они просто кусочки бумаги или металла. В итоге мама добилась своей цели - сегодня я очень хорошо знаю географию и политическую историю разных стран, хотя повзрослев, перестал систематически коллекционировать и марки и монеты.

Именно мама приучила меня к аккуратности и четкости, к умению «подать» свои мысли и на словах, и в тексте, и на рисунке. С третьего класса (по ее инициативе) я стал «делать» стенную газету, оформлять ее и т.п. Последняя моя стенная газеты была выпущена уже в университете. Эти навыки очень потом пригодились при создании плакатов для выступлений (я всегда делал их сам), а сейчас - слайдов. Умение выделить главную мысль, оформить ее зрительно, сделать ее наглядной и доступной для быстрого понимания – все это важные элементы и научного творчества и преподавания. И всему этому меня научила мама.

Мама хотела, чтобы ее сын рос не «белоручкой», умел многое делать руками, она поощряла мои занятия в кружках, учила работать руками, столярничать, слесарить, моделировать… Ремонтировать все, что можно, в доме, даже вышивать… И, конечно, вкусно и сытно готовить… Она была убеждена в том, что человек должен уметь полностью себя самообслуживать. Основные инструменты остались от ее отца, сгинувшего в лагерях, он был тем, кого сейчас мы бы назвали «высококвалифицированный рабочий». Я ими пользуюсь до сих пор. Но если мне нужен был новый инструмент, то он несомненно покупался. Так формировался и общий стиль жизни: Все, что нужно для дела, должно было сделано, куплено, и денег на это жалеть нельзя. «Делу – время, потехе – час!». А, если нужно было отдыхать, то и отдыхали соответственно так, как это нужно делать. Мама уважала все «функциональное», объективно вызванное, и не терпела праздности и капризов, истеричных «хотелок». Я их также не перевариваю.

Мама учила меня логике, связному и понятному изложению мыслей, приемам редактирования и оформления текстов. В качестве наглядного примера катастрофического влияния одной помарки на все дело она приводила наличие затяжки на чулке прекрасно одетой и красивой девушки, которое «уничтожало» общий благоприятный облик. Сама мама писала прекрасно, ее письма можно читать как романы, а потому она правила гениальные, но зачастую запутанные мысли своего мужа, моего отца, сама печатала, при необходимости, все новое и сложное для понимания ординарной машинистки. Придавая этому значение, мне подарили на день рождения (21 год) очень редкую тогда и всеми любимую портативную немецкую печатную машинку «Эрика» с полноформатным шрифтом, требуемым в редакциях. Это маме я обязан тем, что мне пишут такие слова: «Григорий Захарович, здравствуйте. Ваши статьи наполнены смыслом и в то же время простотой, так может писать только тот, кто очень хорошо разбирается в теме».

Особо мне хочется подчеркнуть роль мамы в моем приобщении к методологии познания, к оценке экономических и социальных явлений. Мама очень любила высказывание Карла Маркса о том, что за всякой кажимостью скрывается сущность, и нужно уметь ее находить, что и составляет функцию науки. Она часто об этом говорила, приводила примеры. Я постоянно это помню, и все время использую в своем научном поиске в сфере охраны труда, где сущность очень глубоко спрятана над ворохом «кажимостей», включая нормативную документацию.

Во времена моего детства и ранней юности мои родители бы заняты вопросами механизации труда, создавали со своими друзьями и соратниками социологию труда и социологию промышленного предприятия, работали с крупнейшими заводами, например, с Норильским горно-металлургическим комбинатом.

Вместе с отцом, в 1959 году, совсем еще мальчишкой, прошел я весь цикл производства бумаги – от рейда на берегу Волги, где плавали бревна, до погрузки рулонов бумаги в вагоны на крупнейшем в стране Марийском целлюлозно-бумажном комбинате в г. Волжске. Это производство оставило во мне неизгладимое впечатление и много-много лет спустя увиденное пригодилось, когда я занялся вопросами охраны труда.

Конечно, я подражал родителям и мечтал стать ученым. Но в какой области? Это было не совсем ясно. Влияние мамы, Галины Петровны Козловой, политэконома по профессии, изумительного рассказчика и педагога, мудрой женщины, ее рассказы о политэкономии капитализма сначала пробудили невнятную идею заняться модной тогда «экономической кибернетикой», и поехать учиться в Новосибирск, где друзья родителей развивали эту науку. Но влияние отца, Захара Ильича Файнбурга, выдающегося «социального мыслителя», охватывающего своей мыслью социологию, социальную философию, футурологию, культурологию, научную фантастику, политэкономию, как теорию развития общества, создателя «социологии будущего» пересилило, ибо притягивало меня намного сильнее.

Под влиянием его работ мне всегда было интересно Будущее, тем более, что оно казалось прекрасным и радостным – страна строила коммунизм. Исследование будущего упиралось в исследование социума, требовало знания социологии. Я стал читать книги по социологии, они практически не издавались, но всё что было изданное, чаще всего «на ксероксе», было в нашей библиотеке. Однако проблема получения образования в сфере социологии была в том, что учиться на социолога было абсолютно негде (таких специалистов еще никто не готовил), да и мест, где учили социальной философии, в которую вставляли социологические дисциплины, было очень мало – Москва, Ленинград, Киев, Тбилиси… Попасть в эти «столичные» города и жить там было очень сложно, практически невозможно…

Наиболее реальным и оптимальным вариантом была бы учеба в Московском университете (МГУ), где когда-то учились мои родители. И вот летом 1965 года я гуляю по Манежной площади у здания гуманитарных факультетов МГУ и жду отца – он пошел к друзьям поговорить о перспективах моего поступления (через год). Вышел он расстроенный - ему откровенно и честно сказали: «Захар, твоего сына мы не возьмем! Однозначно!». Тогда мы не знали, что существуют уже два закрытых письма ЦК КПСС, где мой отец был «внесен» в списки идеологически неблагонадежных лиц. Одно письмо было связано с научной фантастикой, с его работами о творчестве А.Н. и Б.Н. Стругацких и Ст. Лема, с которыми он дружил, а второе – с социологией, где огульной и необоснованной критике подверглись его фундаментальные научные работы по «ценностям» советского общества. А когда в день моего школьного выпускного экзамена скоропостижно скончалась моя любимая бабушка, жившая в Москве, и жить там мне стало негде, вопрос об учебе на философском факультете МГУ (максимально близком к социологии) был окончательно похоронен.

В то время я учился в самой лучшей (и тогда, и сейчас) в нашем городе физико-математической школе, учился хорошо и легко, и все говорило о том, что быть мне физиком. Мне нравилась физика, я ее хорошо знал, любил ее в отличие, например, от химии или биологии. Но радиофизиком – экспериментатором (на что нас ориентировали и куда почти все в классе собирались поступать) мне быть не хотелось, я уже «наигрался» с приемниками, передатчиками, схемами и т.п. (с младших классов я ходил в радиокружок дома Пионеров). И вдруг я узнал, что в нашем Пермском университете кроме радиофизики есть еще почти неведомая мне «теоретическая физика». Она называлась «физика для народного хозяйства», там готовили ученых – физиков-теоретиков для научных и проектно-конструкторских институтов и преподавателей вузов. И я надумал идти туда учиться, ибо любил и физику, и теорию.

Отец одобрил мой выбор, сказав примерно следующее – «физика, единственная из опытных наук, которая сумела создать блестящую понятийную и математическую теорию. Освоив ее, ты сможешь исследовать любую реальность, даже социальную, создавая понятийные и математические теории исследуемых процессов». Таков был его посыл мне на всю оставшуюся жизнь. Мне он понравился, я пытаюсь ему следовать. Оставалось лишь окончить школу с медалью, сдать вступительный экзамен по физике на «отлично», и поступить в группу физиков-теоретиков физического факультета Пермского государственного университета в условиях конкурса 6 медалистов на место. Так и произошло.

Это был мой второй ключевой узел жизненной судьбы, когда я, не бросая своих гуманитарных увлечений, начал получать систематическое естественнонаучное знание. Одновременно с обучением на физическом факультете в группе «физиков-теоретиков» и с общественной работой в комсомоле, я окончил два факультета общественных профессий: социологии и журналистики, научился проводить социологические исследования, стал писать статьи в газеты.

Прошло много лет, я закончил вуз, отслужил два года в армии, окончил аспирантуру по теории моделирования турбулентности в свободно-конвективных течениях, вызванных силами плавучести. Различные коллизии моей не простой судьбы привели меня осенью 1976 года на кафедру «Охраны труда и рудничной вентиляции» Пермского политехнического института. Рудничная вентиляция имела дело с турбулентными потоками, и мои профессиональные знания и умения по расчету на компьютерах турбулентных течений были нужны… Там я впервые услышал абсолютно новые для меня слова «охрана труда»…

Это был еще один ключевой узел моего жизненного пути и творчества.

Сотрудники кафедры «Охраны труда и рудничной вентиляции» преподавали преимущественно курс охраны труда, а их обязательная и хоздоговорная научная работа была сосредоточена на проблемах проветривания калийных рудников Верхнекамского месторождения, расположенного на севере Пермского края. Почти все они были кандидатами наук, а мой непосредственный руководитель – только что закончил написание докторской диссертации по рудничной аэрологии калийных рудников.

Сначала на кафедре я занимался только вопросами моделирования турбулентного тепломассопереноса в многосвязных системах подземных горных выработок разных аэродинамических типов, всё более углубляясь в проблемы обеспечения безопасности ведения подземных горных работ средствами вентиляции, их организационного и нормативного «оформления». Обе эти четкие и научные формулировки сути моих занятий, и чисто научно-технических и организационно-правовых, были выкристаллизованы и отшлифованы мною в ходе многолетней работы. Обе они имеют свое большое теоретическое значение и практическое применение.

Замечу, что в 2022 году я стал Лауреатом (вместе с коллегами) премии Пермского края в области науки I степени за лучшую научную работу в области технических наук «Разработка технических и технологических решений по обеспечению безопасности на калийных рудниках Верхнекамского месторождения», что в чем-то знаменует некоторые итоги моей деятельности в этом направлении. Я горжусь тем, что организация проветривания на всех калийных рудниках пост-советского пространства сформирована была с моим активным участием.

В 1982 году, уже кандидатом наук, я в силу необходимости начал преподавать охрану труда студентам аэрокосмического факультета. Я и сегодня преподаю ее магистрам техносферной безопасности, а также читаю курс «Безопасность ведения горных работ и горноспасательное дело» для будущих горных инженеров. Но больше всего я занят подготовкой специалистов по охране труда для самых разных отраслей деятельности промышленности, сельского хозяйства, образования и культуры, здравоохранения и т.п.

Это стало еще одним «узлом» траектории моего жизненного пути.

Научными проблемами охраны труда, так как ее понимают нормотворцы и производственники, а также авторы и читатели нашего журнала, я стал непосредственно заниматься только в 1994 -1995 гг., когда новые экономические условия хозяйствования потребовали новой организации управления охраной труда, адекватной сущности рыночной экономики.

Напомню, что с 1 января 1992 года Россия перешла от социализма к капитализму, к так называемым «шоковой терапии» и «гайдарономике», и первыми это ощутили трудящиеся, особенно пострадавшие на производстве, утратившие трудоспособность.

Летом 1993 года, понимая, что, если ежедневно массово «гробить» на производстве рабочие кадры, то можно быстро «угробить» и само производство, народные депутаты Верховного Совета РФ под давлением профсоюзов незадолго до своего разгона танками приняли исторический закон от 6 августа 1993 года № 5600-1 «Основы законодательства Российской Федерации об охране труда».

Затем, в 1995 году вышло знаменитое Постановление Правительства РФ от 26.08.1995 № 843 «О мерах по улучшению условий и охраны труда», подписанное В.С. Черномырдиным.

Эти документы нужно было претворять в жизнь… Это было строительство охраны труда «сверху».

В итоге с середины 90-х годов Минтруд России начал выстраивать контуры новой системы управления охраной труда применительно к условиям рыночной экономики. Выдающийся вклад в этот процесс внесли директор Департамента условий и охраны труда Минтруда России Юрий Григорьевич Сорокин и курировавший эту сферу в Аппарате Правительства РФ – Александр Петрович Соловьев, «отцы» всего лучшего, что есть в современной системе охраны труда [6]. Я горжусь, что мне довелось с ними сотрудничать, они многому меня научили.

Одновременно началось создание отсутствовавшего ранее государственного регионального уровня управления охраной труда в субъектах Российской Федерации, что было невозможно без науки и обучения кадров. Огромную позитивную роль в этом процессе в Перми сыграли начальник Управления труда Администрации Пермской области Михаил Александрович Радостев и один из его заместителей - Юрий Петрович Решетов. Они привлекли меня к работе: сначала я их учил охране труда, затем помогал писать нормативные документы регионального уровня [7], затем мне поручили создание и организацию работы Пермского областного центра охраны труда (ПОЦОТ) [8-10].

Также одновременно с процессами организации новой охраны труда «сверху», для «обуздания» стихии травматизма в крупных законопослушных и имеющих хорошие традиции обеспечения безопасности производства организациях стали создаваться корпоративные системы управления охраной труда. Это было строительство охраны труда «снизу». И здесь резко понадобились мои научные знания и профессионализм доведения их до практики. Огромную роль в становлении моей работы по охране труда на корпоративном уровне и в моей личной судьбе сыграл технический директор АО «Уралкалий» Лев Михайлович Папулов, и я ему очень благодарен. И я начал создавать корпоративную систему управления охраной труда вместе со всеми другими энтузиастами [11,12].

Затем наступило время заняться федеральным уровнем управления, а за ним – и межгосударственным, и даже международным уровнями организации охраны труда. Попробовать пришлось всё!

Я рад, что мне довелось участвовать в обоих вышеназванных движениях «строительства» охраны труда – и «сверху», и «снизу».

Это был еще один ключевой узел моей судьбы и научного творчества.

Так шаг за шагом я пришел в охрану труда, тесно связанную с безопасностью производства, защитил по ее проблематике кандидатскую (1982 г.) и докторскую (1991 г.) диссертации, стал профессором именно по охране труда и безопасности жизнедеятельности, а главное – стал специалистом по охране труда.

Есть такое выражение – человек, сделавший себя сам… Я, видимо, такой человек… Я стал специалистом по охране труда в процессе развития этого вида деятельности в тяжелые переломные годы для моей страны, и очень-очень многое, что я знаю об охране труда, что содержится в нормативной документации, даже в Трудовом кодексе РФ и в межгосударственных стандартах, сделано «моими руками» и «моей головой». Охрана труда развивалась, с ней развивался и я, а мое развитие как профессионала помогало продвигать вперед развитие охраны труда.

Григорий Захарович, какие Ваши разработки, по Вашему мнению, наиболее значимы для охраны труда и особенно дороги Вам лично?

Все дети дороги своим родителям, и идеи, которые я «выпестовал», о которых пишу статьи (в первую очередь, в наш журнал) продуманы, во многом ценны для практики, и, естественно, дороги для меня.

Быть может, кое-кому мои мысли покажутся смешными и непонятными, но я не «бабло навариваю» на охране труда, а искренне пытаюсь руководствоваться научной объективностью и поиском истины, совершенствовать механизмы охраны труда как социально значимой деятельности по защите трудящихся от утраты трудоспособности на благо своей великой Родины, страны, где я родился и прожил свою жизнь, страны которую я люблю, и которую я готов защищать, как и ее интересы.

За 30-лет активной деятельности в «новой» охране труда многое сделано, многое внедрено в жизнь, и одновременно многое уже созданное и работоспособное, увы, разрушено небрежностью и малограмотностью рентоориентированных групп влияния в их борьбе за монетизацию общественно значимых целей охраны труда путем превращения их выполнения в «денежные потоки» в свой личный ненасытный карман.

Охрана труда огромна, многоаспектна, мультидисциплинарна, касается десятков миллионов человек, работающих по найму и их нанимателей, основана на конституционном праве на условия труда, отвечающие требованиям безопасности и гигиены труда. В ней много чего можно и нужно сделать…

Поэтому оценивая свой личный вклад в эту «махину», я бы выделил лишь несколько основных логически связанных достижений, которым я всемерно способствовал. Повторю, охрана труда – огромная деятельность, она плод труда миллионов людей, и мое творчество - только часть этой огромной работы.

Во-первых, была создана цельная научно обоснованная концепция внутренних «устройства» и «механизмов» функционирования охраны труда, как «вида деятельности по защите интересов трудящихся, организаторов производства, всего общества от социально-экономического ущерба из-за утраты работающими трудоспособности и даже своей жизни». Эта концепция детально описана в моих статьях (а их порядка тысячи), учебниках (а их порядка сотни), реализована в практических документах (а их несколько десятков).

Как на этапы развития этой концепции, следует обратить внимание читателя на:

- закон Пермской области от 7 августа 1997 года № 814-121 «Закон об охране труда в Пермской области», в котором впервые многие идеи современного управления были предложены и изложены в нормативной формулировке,

- Закон Пермского края от 1 июля 2009 г. № 450-ПК «О государственном управлении охраной труда на территории Пермского края», в котором, в частности, была дана более точная и правильная формулировка не только многих положений организации управления охраной труда на территории субъекта РФ, но и самого названия закона,

- Постановление Правительства Ханты-Мансийского автономного округа - Югры от 6 июня 2014 года № 204-п «О концепции улучшения условий и охраны труда в Ханты-Мансийском автономном округе - Югре до 2030 года», которым утверждена уникальная (единственная в России) Концепция -2030 развития и совершенствования региональной системы управления охраной труда.

Эти три документа (один утративший силу, и два действующих) в основном касаются регионального уровня государственного управления, содержат многие идеи, не нашедшие отражения на федеральном уровне, и я горжусь, что активно участвовал в их разработке, утверждении и внедрении.

Вопросы организации корпоративного управления охраной труда на уровне работодателя сосредоточены в 12-ти разработанных с моим участием межгосударственных стандартах ГОСТ серии стандартов безопасности труда (ССБТ) (аналогов многих из них нет нигде в мире), в ряде документов Международной организации труда и др. Эта большая и полезная для практики работа из-за отсутствием финансирования внезапно прервалась, а жаль, ибо добровольно применяемые ГОСТы более соответствуют духу современности и выросшей квалификации специалистов по охране труда, особенно на крупных промышленных предприятиях, чем строго обязательные и трудно выполняемые «с точностью до запятой» без какой-либо возможности адаптирования к местных условиям детальные регламентации порядка и организации выполнения требований нормативных правовых актов.

Кое-что из написанного мною и подвергнутого многочисленным «правкам» законодателя вошло даже в действующие сегодня Трудовой кодекс РФ, Примерное положение о СУОТ и другие нормативные документы.

Подчеркну, и это очень важно, что реализация всей этой концепции требует развития систем управления охраной труда на всех уровнях ее функционирования: на рабочем месте, путем защиты работающих от опасностей и рисков их воздействия, а также на корпоративном, муниципальном, региональном и федеральном уровнях управления и регулирования.

Подчеркну и то, что, если цели и задачи охраны труда рождены жизнью и давно известны, если то, что нужно делать для достижения этих целей и задач давно уже в целом разработано коллективной мыслью всего человечества, то проблемы как это сделать в условиях рыночной экономики (особенно российского «разлива») и кто сможет это делать «не за страх, а на совесть», причем делать это осознанно, глубоко внутренне мотивировано и профессионально - все еще не решены до конца, и не только в нашей стране. Где-то нет соответствующей теоретической базы, где-то не хватает адекватных технических средств защиты, но чаще всего – просто нет нормативных документов, внедряющих это в жизнь.

Решением всех этих проблем, начиная от их выявления и «постановки задач» я и занимаюсь с середины 90-х годов ХХ века, пытаясь довести найденные решения до практического внедрения.

В центре моего внимания всегда находился и находится «человек» - личность, действующая на основе своей личной мотивации и применяющая все свои знания и умения. В этом я следую мировоззренческим и социологическим концепциям своих родителей, уважительно относившихся к «человеку труда», рассматривающих его не просто как безликий «субъект права», а как Демиурга всех свершений и развития.

Вот почему в сфере моего внимания находились и находятся проблемы организации функционирования систем управления охраной труда, «оживающих» только в деятельности работников, подготовки кадров в сфере охраны труда для всех уровней выполнения трудовых функций (от руководства до исполнения), положительной мотивации должностных лиц организатора производства (работодателя) и простых работников на безопасную работу.

Решение этих вопросов требует оценки и управления рисками воздействия опасностей на организм работающего, без которых нет и не может быть эффективной защиты от профессиональных рисков утраты трудоспособности. В современном мире компьютеризации и «давления» капитала на трудящихся это требует справедливого решения общих вопросов регламентирования безопасности труда (включая гигиену труда) и социальной защиты пострадавших на производстве работающих по найму лиц, которые не являются «работниками по трудовому договору» и у которых нет даже названия: своеобразных «не-работников», «самозанятых» и других лиц, трудовая деятельность которых исключительно формально не подпадает под обязательные требования обеспечения «охраны труда» наемных работников, работающих по трудовому договору с работодателем.

Решение всех этих вопросов требует тесного сотрудничества не только с органами власти, но и с профсоюзами, и я горжусь этим сотрудничеством.

Григорий Захарович, как Вы пришли к необходимости создания корпоративных систем управления охраной труда, что нового внесли в методологию и методики их создания и функционирования?

Это не я пришел к необходимости их создания, а жизнь поставила меня перед необходимостью создания таких систем…

В первой половине ХХ века трудами разностороннего ученого и революционера-большевика А.А. Богданова о «всеобщей организационной науке» - тектологии, работой математика Норберта Винера «Кибернетика», биолога и философа Людвига фон Берталанфи «Общая теория систем» были сформированы понятия и теория системного подхода к изучению и управлению системами.

Системы были, есть и будут всегда, они существуют во всех сферах нашей жизни, в природе, в технике, в социуме. Но к ним ранее относились просто как к сложным многоэлементным комплексам явлений, не учитывали так называемые системные взаимосвязи, которые делают системы не простым набором элементов, из которых они состоят, а явлениями нового более высокого уровня - системами взаимодействующих и часто иерархичных элементов, что вносит новое качество в функционирование систем, обеспечивает их устойчивое развитие. Обратим внимание, что все биологические объекты – системы, и всем понятно, например, что человеческий организм не просто соединение ног, рук, головы и туловища.

Так в ХХ веке подход к изучению, построению и управлению системами стал «системным». Именно в таком виде он был очень нужен для совершенствования организации производства сложнейших технических систем, одна ошибка в которой могла привести к неописуемым катастрофам. Речь идет о создании атомной бомбы, ракет, подводных лодок, космических кораблей, компьютеров и т.п. Причем большая необходимость была не только в надежности самого изделия, но и безукоризненности и «надежности» его производства, что автоматически обеспечивало надежность изделия (при высоком качестве проектирования).

Так и в охране труда, занимаясь обеспечением безопасности труда, мы способствует совершенствованию безопасности самого производства и качества производимых продуктов.

Идея «системного подхода» была настолько результативной и эффективно работающей на практике, что фейерверк вновь создаваемых и внедряемых в самых различных областях «систем управления», казалось, не кончится никогда. Пришли «системы управления» и в охрану труда.

В Советском Союзе, безусловном мировом лидере защиты трудящихся от утраты трудоспособности, родине «львовского», «саратовского», «щекинского» и иных экспериментов по внедрению процедур и систем «бездефектного труда», идея СУОТ была выдвинута в виде ЕСУОТ - единой системы управления охраной труда. Документы ЕСУОТ были разработаны в середине 70-80 гг. прошлого века профсоюзами, которые полностью курировали всю охрану труда, имели около десятка своих научных институтов «охраны труда». Идея системного управления охраной труда привлекла тогда специалистов тем, что усиливала социальные и организационные стороны обеспечения безопасных и безвредных условий труда в противовес чисто техническим аспектам «техники безопасности» и «производственной санитарии».

В 80-х годах ХХ века этот процесс все больше расширялся, углублялся и креп. Идеи ЕСУОТ стали все глубже проникать в практику профилактики производственного травматизма и профессиональной заболеваемости (см., например, Рекомендации «Управление охраной труда. Основные положения» (утв. Госстандартом СССР, ВЦСПС 21.03.1983) (вместе с «Методикой расчета показателей по охране труд»)», Положение о системе управления охраной труда и техникой безопасности в Минэнерго СССР от 26.06.1984 г. – РД 34.03.101, Решение Миннефтепрома СССР № 349, Президиума ЦК профсоюза рабочих нефтяной и газовой промышленности № 44 от 20.06.1985 «Об утверждении и введении в действие «Единой системы управления охраной труда в нефтяной промышленности»).

Однако, к сожалению, ЕСУОТ и СУОТ еще не воспринимались как новая прогрессивная концепция организации обеспечения охраны труда, не успели стать нормой жизни на всех предприятиях, как следует не вошли в учебные программы и в учебники, были недостаточно хорошо известны даже специалистам. При том идеи ЕСУОТ были нацелены лишь на единый перечень обязанностей каждого конкретного должностного лица по охране труда и этим, казалось, только дополняли привычные всем «должностные обязанности» и инструкции по технике безопасности на рабочем месте.

Распад СССР в декабре 1991 года и начало с января 1992 года в России так называемой «гайдарономики» кардинально изменили все социально-экономические отношения, связанные с производством и наемным трудом, привели к разрушению «старой» охраны труда. Смена форм собственности и всей организации производственной деятельности привели к утрате накопленного опыта, поскольку проблемы управления охраной труда были отодвинуты на задний план. Травматизм рос, службы охраны труда были, как правило, ликвидированы.

Вместе с тем, после завершения первой волны акционирования 1992 г. и появления в 1993 г. закона Российской Федерации об охране труда, где были прописаны конкретные обязанности работодателя, многие из них, особенно крупные промышленные предприятия с устойчивыми традициями обеспечения безопасности трудовой и производственной деятельности, решили возродить СУОТ.

В частности, крупнейший в мире производитель калийных удобрений - горно-химическое предприятие АО «Уралкалий», тогда насчитывавшее более 15 тысяч работников, осенью 1994 года обратилось ко мне с предложением помочь ему в кратчайшие сроки разработать корпоративную СУОТ применительно к новым условиям хозяйствования и изменениям в законодательстве о труде и об охране труда.

Это было сделано, и со 2-го января 1995 года система управления охраной труда АО «Уралкалий» [11] заработала. Она оказалась жизнеспособной и, подвергаясь периодически актуализации, прекрасно работает и сегодня. Пересмотренная и дополненная в духе требований ISO 45001:2018, действующая СУОТ практически готова к международной сертификации уже по этому стандарту как Система менеджмента охраны труда и безопасности производства (СМ ОТиБП) ПАО «Уралкалий».

Однако, в 1994 году никаких «установившихся» стандартов по системам управления практически не было, документов ЕСУОТ у нас (меня и моих помощников) не было, но кое-какие основные идеи были известны, они и легли в основу того, что пришлось преимущественно делать «из головы».

Три момента нашего тогдашнего видения СУОТ оказались «эвристически ценными» для будущего, и я глубоко убежден, что именно на них должна быть основана вся работа в области систем управления охраной труда.

Первое. Правила безопасности практически для всех видов работ и защиты от воздействия всех опасностей хорошо известны всем. Кто не знает, того можно научить! И проблема не в том, что нет правил или их не знают, а в том, что их не выполняют. Часто от слова никак! Значит, главное - замотивировать людей строго выполнять правила безопасности.

Важная роль в этом принадлежит так называемому «линейному менеджменту», т.е. руководителям производственных единиц. На практике они всячески уклоняются от выполнения своих должностных обязанностей по охране труда, пользуясь нечеткостью и неконкретностью их описания, типа «отвечает за охрану труда в своем подразделении».

Значит «ядром» реальной системы должно стать четкое, конкретное и однозначное распределение обязанностей (перед законом) и обязательств (по коллективному договору) работодателя между должностными лицами – руководителями и специалистами. Именно об этом и говорила система ЕСУОТ, именно это было нам понятно и тогда, и сегодня. Но нужно это было сделать, определив, что конкретно должен делать то или иное должностное лицо.

Поэтому, второе ключевое положение СУОТ, вытекающее из первого, связано с обязательным разделением всех работников на участвующих в управлении, и не участвующих, с выделением из последних частично участвующих только на добровольно-общественной основе (уполномоченные (доверенные) лица, члены различных комитетов и комиссий). Без такого разделения, никак не описанного в нормативных документах, структуру управления и функции всех участвующих в управлении охраной труда описать четко не удастся.

При этом каждый руководитель должен вести себя в отношении требований охраны труда, как и все без исключения работники [мне говорили, не пиши это генеральному, он же генеральный… а я отвечал, но он с юридической точки тоже работник].

Затем руководитель выступает непосредственным руководителем своих непосредственных подчиненных, и здесь его функции едины и для начальника охраны, и для главного бухгалтера, и для главного механика….

И наконец, многие руководители, особенно верхнего уровня, выполняют общие для всего предприятия функции, например, главный бухгалтер отвечает за ведение бюджета охраны труда, занимается обязательным страхованием и т.п.

Такое произведенное мной деление должностных обязанностей на три условные части: сам как работник, непосредственный руководитель своих подчиненных, косвенный руководитель для всего коллектива, позволяет легко и просто, унифицировано и стандартно описать все обязанности (по охране труда) такого лица и всего коллектива.

Мне было дано для работы полтора месяца, я месяц напряженно работал, читал, слушал производственников, думал, что-то заимствовал, что-то «открывал» для себя, но затем всего за две недели написал СУОТ для 15-тысячного коллектива без единой помарки. Глубоко убежден в том, что ничего лучше хорошей теории в качестве универсального инструмента для практики не существует.

Третье ключевое положение СУОТ было сформулировано мною много лет спустя при обсуждении проекта Типового положения по системам управления охраной труда.

Всем специалистам по системам управления известен так называемый цикл Дёминга, названный по имени видного американского ученого, специалиста по системам управления Уильяма Деминга, опиравшегося на идеи инженера Уолтера Шухарта. Этот цикл известен еще как цикл PDCA (англ. «Plan-Do-Check-Act» — планирование-действие-проверка-корректировка), описывающий этапы функционирования любых систем управления.

Непрерывно слыша об этом цикле, занятый разъяснением процесса создания систем управления, а уже потом – функционирования, я не смог подавить невольно возникающий вопрос – а какова структура системы управления, которая должна функционировать? Причем не структура стандарта или Положения о системе управления, а именно самой системы, функционирующей так красиво и спиралевидно, как задумано в PDCA. Именно об этом спрашивали меня производственники: ЧТО создаем, а не как оно будет работать!

Так пришло понимание, что структура самой системы управления похожа на трехстороннюю пирамиду, где одной стороной выступает ее организационная структура в виде деятельности простых работников, специалистов, руководителей и подразделений организатора производства, второй стороной – функционал стоящих перед ними задач по соблюдению государственных нормативных требований охраны труда, обязанностей их работодателя перед законом и взятых на себя добровольно обязательств перед трудовым коллективом (по коллективному договору, в том числе, в Политике и других аналогичных документах), и, наконец, оформляющей эти две стороны третьей стороны, содержащей всю документацию, предписывающую действия и фиксирующую результаты.

Эти положения были сформулированы мной и предложены для включения в Типовое положение. Они были приняты Минтруда России и вошли (естественно несколько в иной редакции) в Типовое положение, а затем «перекочевали» и в действующее сегодня Примерное положение.

Так впервые в мире (Sic!!!) помимо известного цикла Дёминга, говорящего как функционирует и развивается система, была описана сама эта развивающаяся структура системы, которая (повторим) состоит из организационной части (кто делает), функциональной части (что делают), документальной части сопровождения и первого, и второго (какие документы это предписывают и фиксируют).

Все остальное – «дело техники». И я горжусь, что смог внести свой вклад в общие теоретически значимые и практически необходимые положения организации и функционирования систем управления охраной труда.

Григорий Захарович, насколько нам известно, Вы автор многих учебников и межгосударственных стандартов по СУОТ. Что Вы можете сказать об их назначении?

Придумать что-то новое несложно (по крайней мере, для меня), а вот для внедрения этого нового в практику нужно «попотеть», обзавестись сторонниками, преодолеть противников. Я с юности помню выдающиеся слова К. Маркса в статье «К критике гегелевской философии права» «…теория становится материальной силой, как только она овладевает массами».  Вот почему мало придумать что-то новое, нужно стать пропагандистом нового, объяснять и учить новому людей, учить как надо, и зачем надо, делать именно так, а не иначе, вовлекать их в процесс внедрения, делать их своими «соратниками». Это большая и долговременная работа, но без нее нельзя ничего сделать. Нужно, чтобы люди хотели и умели создавать и наполнять жизнью системы управления охраной труда. Тогда всё будет сделано.

Огромное влияние на меня, как разработчика систем управления охраной труда, оказало знакомство с принятым в 2001 году Международной организацией труда документом по системам управления охраной труда (ILO-OSH 2001), позже названным мной при переводе с английского «Руководством по системам управления охраной труда. МОТ-СУОТ 2001» [13]. Я и сегодня считаю его лучшим по ясности, четкости и «прозрачности» для понимания методическим руководством по созданию и функционированию СУОТ. На его основе действует межгосударственный ГОСТ 12.0.230-2007 года (с Изменением №1, полностью написанным мною для исправления многочисленных ошибок перевода с английского языка и искажающих правильный смысл правок «редакторами» русского текста) [14].

Для развития идей этого межгосударственного стандарта для помощи практикам были написаны (и они уникальное явление в мировой практике, не имеющее аналогов) еще 6 межгосударственных стандартов ГОСТ, детально разъясняющих как создавать и организовать функционирование СУОТ в организации.

Дело в том, что реальное внедрение любой СУОТ в жизнь сопряжено с массой деталей. Они становятся ясными на практике и только на практике. Моя практика «сопровождения» системы управления охраной труда и безопасностью производства на крупных предприятиях помогала выявить эти детали. Вот о них мы и писали в этой серии стандартов (с моим учеником и соавтором К.А. Черным). Помогала нам созданная еще до разработки этих стандартов серия учебных пособий, написанных мной с рядом соавторов, «Управление охраной труда».

В то время в мире доминировали МОТ-СУОТ 2001 и британский стандарт BS OHSAS 18001:2007 [15]. Вот о них, и о своих собственных разработках, мы и писали в наших учебниках, которые не потеряли своего значения и сегодня, ибо идеи и методы систем управления практически неизменны по своей сути.

Но вот в 2018 году после длительной и непрерывно подвергаемой критике работы специального комитета Международной организации по стандартизации был принят первый в мире официальный международный стандарт по системам управления охраной труда ISO 45001:2018. «Occupational health and safety management systems. Requirements with guidance for use» (Системы управления охраной труда. Требования и руководство по применению) [16].

Сегодня крупные компании ориентируются на этот стандарт. За ними, по идее, «подтянутся» и небольшие компании. Вместе с тем, стандарт этот сложен и в достаточной мере несовершенен, временами алогичен или требует невозможного, в целом не лучшим образом написан по-английски, не говоря уже о сложности и неоднозначности его переводов на русский язык, в чем-то не учитывает успешный опыт внедрения BS OHSAS 18001:2007. Какой есть! И нам приходится руководствоваться им, чем я с коллегами и занимаюсь, причем довольно успешно.

Кстати замечу, что многочисленные недостатки Примерного положения о СУОТ [17] вызваны стремлением его авторов одновременно удовлетворить требования российского законодательства по существу вопроса (а оно достаточно сильно отличается от международно-западноевропейских идей и методов корпоративного управления) и одновременно по форме изложения – структуре международного стандарта ISO 45001:2018, написанного на британской версии английского языка во всей его многозначной краткости.

Почти каждое предложение ISO 45001:2018 заставляет думать, что же хотели сказать авторы? Как это понять русскоговорящему российскому специалисту, ибо даже заголовки разделов и подразделов (в большинстве случаев) являются «нетрадиционными» для российского профессионального дискурса охраны труда? Вот и приходится все время бороться с бессмысленностями и симулякрами. И преодолевать всё это в соответствии со строками Александра Кушнера: «Времена не выбирают, В них живут и умирают…»…

Григорий Захарович, вот Вы говорите о сложностях понимания и перевода англоязычных текстов международных документов. В чем они состоят, чем грозят на практике? Не могли ли бы Вы более детально остановиться на этом, играющим важную роль в охране труда, моменте? Что об этом должны знать наши читатели?

Исходная проблема состоит в неоднозначности нашей речи (письменной и устной), служащей для передачи друг другу информации. Она должна быть понята «слушающим/читающим» в полном объеме и с точно таким же смыслом, какой имел в своей голове «говорящий/пишущий». Даже в рамках одного языка это не просто из-за вариативности живого языка. Вот почему одновременно в любом языке развиваются два процесса: с одной стороны построение детального словесного описания с помощью множества терминов-понятий и их комбинаций, с другой стороны упрощение слов, особенно в устной речи, когда смысл употребления слов абсолютно понятен собеседникам из содержания самой беседы. Первое свойственно науке, второе – слэнгу, жаргону.

Особенно сложным для передачи собеседнику/читателю, является описание нового, ранее неизвестного явления. Это требует создания и объяснения новой терминологии. Но именно это является необходимым в науке, в развивающейся практике, при написании нормативных документов. Сложность создания новой терминологии состоит еще в том, что реальность – системна, а, значит, и совокупность терминов и понятий должна представлять собой систему. К сожалению, терминология в охране труда, несмотря на все наши попытки (см, например, [18-22] ) еще далека от совершенства, что вызывает различные сложности на правоприменительной практике.

Есть еще один момент, который нужно учесть при переводе. Всех нас окружает Природа, Техносфера, Социум, а внутри нас «бушует» индивидуальная Психика. При этом одни предметы и явления этих «миров» легко описать и различить, например, топор или молоток, другие сложно, например, недомогание или заболевание.

Социальные явления очень сложно описывать, ибо они носят сплошь и рядом «национальный», т.е. свойственный только той или иной стране, характер. Различаются и языковые средства описания реальности, например, «смерть» в русском языке женского рода и ее представляют в виде женщины с косой, а в английском языке – смерть мужского рода, олицетворяемая мужчиной (тоже с косой). Но «женский» и «мужской» миры в социуме различны. Вот и переведи всё правильно!

Или, например, в русском языке существует слово «управление». Управлять в нашем языке можно всем, государством, областью, организацией, людьми, автомашиной, самолетом и т.п. А вот в английском языке управление государством или территорией носит название governance, управление людьми и организациями – management, управление техническими системами – control. От него происходит и термин controller – т.е. устройство управления (в электронике). В русском языке есть слово контроль, но оно имеет двойственное значение: в первую очередь по-русски контролировать это проверять (контролер – проверяющий), второе значение – управлять (например, я контролирую ситуацию). В результате английское многословное понятие Risk control – техническое управление рисками в переводе становится контролем риска, о котором никому ничего не ведомо, и это плохо. А ведь «контроль риска» - встречается в нормативных документах и им надо заниматься, его надо претворять в жизнь. А как? На ошибку перевода не сошлешься, ибо это русские слова в русскоязычном обязательном для исполнения документе…

Вот почему, главным в научной и нормативной базах охраны труда является построение русскоязычной системы понятий и терминов, грамотное их использование. Охрана труда относится к таким сферам деятельности, где слово – термин – понятие играют первостепенную роль, где словесное (вербальное) описание реальности является основным. Сравните понятия «микротравма», «травма», «производственная травма», и Вы поймете, что их реальные различия описываются словами. В этих условиях любому слову должно соответствовать содержание, однозначно понимаемое всеми.

Работник, работница, работающий, трудящийся, самозанятый, сотрудник, персонал, каждое слово несет свое содержание реальности, каждое связано с реалиями нашей страны, но не других стран. В других странах действуют другие реалии, и дословно переводить нельзя, это будет непонятно для тех, кто пользуется переводом.

Вершиной стремления передать всё в точности является перевод священных книг с языка оригинала на другие языки. Современной попыткой обойти сложности вербального общения – смайлики в электронных средствах связи.

Слово «смайлик» (от английского smiley — «улыбчивый») напомнило мне то серьезное обстоятельство, что принижение традиционной языковой практики русского языка (например, заменой слов «управление» на менеджмент, «охраны труда» на безопасность труда и охрану здоровья или на охрану здоровья и безопасность труда в зависимости от того, с какого варианта английского языка делался перевод, и т.п.), порождает принижение восприятия самостоятельности российского государства, вызывает «чувство вины» (у отдельных людей) за якобы сплошную неправильность всего, даже наименований… Такая информационная атака на подсознание и сознание должна ослабить наше государство, вызвать тенденцию тотального перехода на «чужой» язык и его «кальки» и к потере самобытности страны, ее культуры, а затем и к «добровольной» утрате суверенности своего существования, к перерождению в «колонию», в сырьевой придаток той страны, языку и культуре которой люди начинают подражать.

Это странное стремление коверкать все русское (имена, произношение, традиции) началось перед распадом СССР, когда Таллин стали называть Таллинн, Алма-Ату – Алматы, Молдавию – Молдовой, Киргизию – Кыргызстан… Хорошо хоть, Грузию не стали называть Джорджия или Георгия (кстати, сами жители Грузии называют свою страну Сакартвело).

Я никогда не слышал за рубежом, чтобы сказали «Россия», а вот Русланд, Раша, Руски – слышал много раз… Все называют нас по своему! Почему же я должен коверкать язык и говорить Кабо Верде вместо Острова Зеленого мыса или Кот-д’Ивуар вместо Берег Слоновой кости (это одно и тоже), да еще с использованием крайне редко применяемых в письменном русском языке значков??

Русский язык могуч по выразительности и позволяет передавать нюансы. Будучи чисто российским, он стал теперь международным. Я часто сталкиваюсь с различиями версий русского нормативного языка в России, Казахстане и Беларуси. Но меня очень огорчает то, как представители российской «журналистики» и подражающие им нормотворцы загаживают наш великий язык ненужными заимствованиями. А чего стоят названия фирм - русских слов почти нет. Например, бест-сервис (по-русски - самое лучшее обслуживание) и это название компании, которую Пермская прокуратура поймала на крайне некачественном питании детей в детском саду. Эта напасть заимствований не обошла и охрану труда, особенно подзаконные акты.

Я люблю свой родной русский язык, пишу, говорю на нем, а потому борюсь за точность перевода, за сокращение использования «калек» иноземных слов, типа менеджер, супервайзер, чек-лист, брендбук, шоппинг, дайвинг, воркинг и т.п., за сохранение самобытности и традиций управления охраной труда на территории Российской Федерации.

Григорий Захарович, Вы автор многочисленных статей и , конечно, знаете о бытующем и насильственно насаждаемом мнении, что действительно научными являются только те статьи, которые опубликованы в журналах первого квартиля базы данных Scopus. Как Вы относитесь к тому, что наш журнал, как и большинство Ваших статей, не входит в этот квартиль?

Я думаю как настоящий ученый, работающий и публикующийся в разных сферах науки: физики, математики, техники, охраны труда, медицины, социологии. В идее, что научные статьи одних журналов лучше, чем статьи в других журналах, почти всё ложно. Во всём этом нет никакой науки – одни социальные условности, предубеждения, простота отчетов для чиновников, возможность показать свою власть над «умниками», наконец, беспринципный околонаучный бизнес... А деньги, как известно, не пахнут!

Многие думают, что занятия наукой, это только поиск истины, но это не так. Наука давно уже стала деятельностью, несущей «сытую» и «интересную» жизнь, средством становления и поддержания своего социального статуса, ее коммерциализация извратила и фактически уничтожила высокие идеалы подвижников истинного поиска истины. Но даже в рамках объективного поиска истины, последняя становится общеупотребительной только при ее опубликовании, только после признания ее социальной значимости. И конечно, исследователь будет стремиться опубликовать свои открытия в том журнале, который читает наибольшее число специалистов этой области. В отсутствие интернета, такие журналы невольно «расслаивались» на местные издания, общенациональные, международные. При этом никто не считал, что от того, где опубликована статья, зависит качество описываемого ею явления или открытия. И всё это регулировалось очередью на опубликования, языком публикации, объемом, авторским правом и т.п. мелочами важными в социальной жизни исследователя, но абсолютно не важными для научного содержания статьи.

Интернет всё изменил, пока еще не до конца. И вот крупнейшая публицистическая компания мира, понимая, что с приходом интернета, ее монопольный бизнес рушится, стала продавливать идею и внедрение международных баз данных, например, Scopus. Это позволило не только зарегулировать рынок научных изданий, но и научную политику в целом, «подмять под себя» научное сообщество.

У меня около тысячи публикаций (с 1972 г. по настоящее время), из них порядка десятка статей в Scopus’е. Что это за статьи? Почти все они статьи многолетней давности по физике, опубликованные в ведущих по тому времени советских журналах. Есть и современные статьи по математическому моделированию вентиляционных процессов. Статьи нормальные, физика, математика, формулы, графики, компьютерное моделирование и т.п. Но они не выдающиеся!!! Они не определяли и не определили практику, целые направления. Я не считаю их достижением. Рутинные научные статьи рутинной науки.

Но у меня много других статей, одни с математикой, другие нет. Многие из них выдающиеся статьи, ибо они определили и изменили практику... Не какую-то физику и не математику, а проветривание вентиляционных сетей подземных рудников (мы впервые в мире поставили и решили задачу тепломассопереноса, определенную на ориентированных графах)... или спелеотерапию и спелеоклиматотерапию (мы впервые в мире подвели научную базу над уникальное начатое в Перми немедикаментозное лечение аллергопатий, спелелклиматотерапия – это термин который мы ввели в практику и теорию)...

Я ученый и могу судить объективно - это огромный вклад в науку, практический вклад, он греет мою душу и помогает многим и многим людям и нашей калийной промышленности.... Но большинства этих статей нет в Scopus’e в принципе - ибо этого нет на Западе, они отстали от нас в этих вопросах на много лет!!! На основе разработанных нами подходов в безопасности мы сберегли многие жизни пермяков и не только их, по моим документам работают предприятия России и стран СНГ....

Но это никому не нужно из тех, кто разваливает нашу страну, укладывает ее под американский каток... Вся система отчетности построена так, что нам нужно публиковаться тем темам, которые американцы хотят читать на английском (не тратить время на русский язык), чтобы сразу использовать наши открытия против России в своем оружии, в своем бизнесе, в своей науке!!!!

А в результате появилось множество «мусорных» журналов, которые созданы специально для взимания денег за публикации в Scopus’у... Каждый день мне приходит несколько приглашений опубликовать свою статью в таких журналах... Но я пишу в обычные, читаемые специалистами практиками на русском языке журналы, в те журналы, включая наш журнал, статьи в которых, и мои в частности, ждут читатели, наши читатели, а не американские.... Читатели, которые обеспечивают работу промышленности нашей страны... Но все они не в Scopus’e!!! И я этим горжусь!

Григорий Захарович, в нашем журнале Вы в свое время много писали о Всемирном дне охраны труда. Почему эта проблематика привлекла Ваше внимание?

Я думаю, мне, как и многим моим коллегам, повезло. В те годы, на рубеже веков, строилась новая государственная система управления охраной труда, рождались различные системы корпоративного управления, причем не только в России, но и странах СНГ, особенно в бурно развивавшихся Казахстане и Беларуси. Международная организация труда, имевшая свое специальное Бюро в Москве (для стран Восточной Европы и Центральной Азии), нам активно помогала. Координировал все наши усилия замечательный человек, прекрасный организатор и известный всему миру специалист по охране труда – Викинг Хузберг из Финляндии.

Плотно работая над переводом, научной редакцией и изданием на русском языке «Руководства по системам управления охраной труда – МОТ-СУОТ 2001» я близко познакомился с ним, а через него с деятельностью МОТ по охране труда. Одним из достижений МОТ было создание ею международной сети национальных и сотрудничающих информационных центров охраны труда, получавших из Женевы и распространявших массу полезных методических материалов по охране труда.

В то время в России у МОТ было два информационных центра – один национальный центр на базе ВЦОТ (сейчас НИИ труда Минтруда России), и один сотрудничающий центр (на базе московского института Охраны труда профсоюзов, который был уже «при последнем издыхании»). Возникла идея создать еще один сотрудничающий центр на базе Пермского регионального центра охраны труда и Института безопасности труда, производства и человека, входящих в Пермский государственный технический университет, которая и была осуществлена.

Руководитель всей этой международной сети МОТ Эммерт Клевенстайн прилетел в 2003 году к нам в Пермь на Международную конференцию, ознакомился с нашими возможностями, дал добро на открытие Центра. Мы подали в МОТ заявку, которая была удовлетворена (там знали о нашей совместной с ними работе). Так возник Пермский сотрудничающий информационный центр МОТ. Адекватные переводы с английского, тиражирование и распространение методических материалов стало нашим кредо и визитной карточкой.

Именно в это время в моей жизни (начало 2003 года) переплелись три линии событий – работа над русской редакцией МОТ-СУОТ – создание в Перми информационного центра МОТ по охране труда – присоединение МОТ к празднованию Всемирного дня охраны труда.

Проведение Всемирного дня фактически оттеснило на второй план «неудобный» для собственников «Международный день памяти рабочих, погибших или получивших травмы на работе» / The International Commemoration Day for Dead and Injured Workers, который и сегодня отмечается в более чем ста странах мира одновременно с Всемирным днем.

В своем нынешнем виде Всемирный день начал отмечаться МОТ и ее членами, в том числе и Россией, в 2003 году, когда МОТ стала с его помощью продвигать идеи профилактики несчастных случаев на производстве и связанных с условиями труда заболеваний.

Всемирный день охраны труда - не праздничный день, ежегодное проведение которого является своеобразной линейкой готовности, точкой отсчета в очередном улучшении работы по профилактике профессиональных рисков. Проведение Всемирного дня охраны труда поддерживает влиятельная международная организация – Международная ассоциация социального обеспечения (МАСО – ISSA). Этот день входит в структуру международных дней Организации Объединенных Наций.

Но в 2003 году, что такое Всемирный день никто нигде (ни в России, ни в МОТ) толком не знал, и надо было продумывать разные детали [23].

Начнем с названия. Конечно, оно должно было быть на английском языке, как языке международного общения. Начало было понятно - «Всемирный день/World Day», а не «Международный день», что должно было подчеркнуть масштаб мероприятия, его всеобщность и резко отличаться от предшествующего «дня поминовения», традиционного для североамериканской культуры.

Но остается вопрос день чего? Это надо было четко сформулировать, ибо в обеспечении безопасности и охраны труда на работе много нюансов. При этом нужно было учитывать, что американский английский и британский английский в сфере охраны труда довольно различны, особенно для названий. Например, охрана труда по-американски (используется международными организациями) «Occupational Safety and Health – OSH», а по-британски - «Occupational Health and Safety – OHS» (используется всеми странами Британского содружества наций – 56 стран). Эти слова не годились, поскольку нужно было нейтральное название, да и о найме говорить не хотелось (прилагательное Occupational). Очень коротко по-английски можно было сказать «World Safety Day», но «safety» (основное значение – техническая безопасность) настолько широкий термин, что его использовать можно только в понимаемом всеми контексте. Этот контекст еще надо было установить, единого понимания еще не было.

Таким контекстом могло стать и стало название наиболее престижных и массовых (порядка 5000 участников) Всемирных конгрессов, проводимых МОТ (ILO) и МАСО (ISSA) каждые три года. Название этих конгрессов - World Congress on Safety and Health at Work (Всемирный Конгресс по безопасности труда и охране здоровья на работе). Так родилось название World Day for Safety and Health at Work.

Это хорошее широкое название на английском языке надо было перевести на русский язык. И это было проблемой, ибо оно адекватно переводиться оно не хотело, во-первых, из-за своей многозначности, а, во-вторых, из-за использования терминологии, не свойственной, а значит непонятной, россиянам, особенно формалистам. У нас в стране все знают «охрану труда» и никакой охраны здоровья на работе у нас нет.

Замечу, что все три термина: Safety, Health и Work чрезвычайно многозначны, и их можно по разному трактовать. Ситуацию усугубляло то, что англоговорящие сотрудники МОТ совершенно не знали русский язык (кроме Викинга Хузберга), а худо-бедно говорящие на обоих языках российские помощники этих сотрудников – охраны труда в России. Исторически первый перевод названия всемирного дня гласил: «Всемирный день охраны здоровья и безопасности труда» и практически всем в Московском бюро МОТ понравился, но не мне.

Отмечать этот день собирались 28 апреля. Но 7 апреля, еще с 1950 года, во всем мире, включая СССР и Россию, отмечают World Health Day (Всемирный день здоровья). Два всемирных дня о здоровье в месяц было слишком! Это путало ситуацию, а кроме того термин «безопасность труда» также был не в ходу. В итоге, с чисто формальных позиций «охрана труда» осталась бы без праздника, и, вообще, оказалась бы на «чужом празднике» защиты здоровья «не у дел».

В те дни я писал в Московское бюро МОТ: «Обращаю Ваше внимание на высочайшую значимость правильного наименования Safe Day в России. Как назовем, так и проводить будем. Исходя из всех относящихся к делу соображений, я настоятельно прошу донести смысл моего предложения по его именованию как “Всемирный день охраны труда” до принимающих решения лиц. Это самое-самое главное сегодня для организации World Safe Day в России».

Мои доводы (а их было много, и они были аргументированы и логичны), благо я уже был известен в МОТ своими успешными работами по МОТ-СУОТ 2001и созданию Информационного центра МОТ, были услышаны. Я горжусь, что Всемирный день охраны труда моими усилиями получил ясное, понятное четкое наименование на русском языке, которое и сейчас принято использовать во всем русскоговорящем мире.

Сотрудничество с МОТ повлекло за собой и ряд последствий. В их числе были научная редакция (переделка всех текстов и визуальных оформлений на русский язык и российскую действительность) и публикация целого ряда интересных учебников и методических пособий, написание методических документов по созданию национальных для стран СНГ и региональных для России профилей (докладов) о состоянии охраны труда.

В 2007 г. для Московского бюро МОТ мною были разработаны и изданы методические указания по разработке национальных и региональных (для России) обзоров по охране труда. А в 2008 г. по предложению Министерства труда и социальной защиты Республики Казахстан (через МОТ) я осуществил разработку Примерной базовой учебной программы, учебных планов, Государственного общеобязательного стандарта образования, методических указаний по обучению работников вопросам безопасности и охраны труда и первого в истории суверенного Казахстана учебного пособия «Безопасность и охрана труда».

Нужно было переводить и тиражировать информационные материалы МОТ к каждому Всемирному дню. Этим я и занялся, начиная с 2003 г. Это была огромная, но очень интересная работа, и очень важная, ибо надо было найти российские русскоязычные эквиваленты англоязычных фраз и передать в точности организационные действия, которые необходимо было осуществить, идеи, которые нужно было реализовать на практике.

Однако в 2008 году при подготовке к изданию информационных материалов МОТ, посвященных Всемирному дню охраны труда, объем которых постепенно сжался до нескольких страниц «кускового» текста типа новостной ленты, возникли разногласия между мной и российскими помощниками нового, присланного из Америки, руководства Московского Бюро МОТ по поводу однозначности и дословности перевода английского текста, к тому же написанного, увы, плохо, видимо, в крайней спешке. Эти споры дошли даже до того, как нужно правильно переводить и говорить – Илайн или Элен, Айзек или Исаак, Вулц или Вульц. От меня жестко потребовали беспрекословно следовать указаниям, выработанным новым руководителями. Я этому подчиниться не захотел, поскольку мои оппоненты, не являясь профессионалами в охране труда, фактически наносили ущерб всей нашей информационной работе. Это было непонятно, но неприемлемо. Тогда мы еще не понимали, что США уже исподволь начали готовиться к «тотальному противостоянию» и к разрушению нашей страны «изнутри» и «извне».

В этих условиях беспрецедентного ранее давления на меня по вопросам, нарушающим российский профессиональный дискурс и традиции управления охраной труда, у меня, профессионала и патриота своей Родины, возникло желание «вырваться из лап» англоязычного международного «диктата» и написать для всех русскоговорящих людей по-русски о том, о чем мы все думаем и чем заняты в охране труда. И я реализовал эту идею за неделю (увезенный женой в деревню, чтобы мне никто не мешал), впервые в истории написав на тему Всемирного дня дополнительно к международному докладу наш региональный (Пермского края) информационный материал [24].

Тогда же был рожден слоган: Предвидеть! Предусмотреть! Предотвратить! Сегодня он известен всем моим ученикам, активно ими претворяется в жизнь.

Такие материалы мы стали готовить совместно с Управлением труда Пермского края ежегодно к Всемирным дням, и издавали их почти десять лет подряд. Увы, затем стало намного выгоднее для «бюджета» ничего не писать, а использовать картинки из интернета. Мы проиграли тендер. Смысла стало меньше, но экономия средств стала формально больше. Бухгалтерия госзакупок победила смысл.

Замечу, что подобного рода картинки, широко используемые сейчас на веб-сайтах по охране труда, меня раздражают - например, девушка в белой рубашке и в белой каске показывает что-то на листе белой бумаги таким же молодым красивым «бойфрендам» в белых рубашках и в белых касках. И все это постановка «мыльной оперы». Такого не было, нет и никогда не будет в охране труда. Либо ты сидишь за столом и работаешь за компьютером, но тогда без каски, а если надеваешь каску, то обязательно надеваешь спецодежду, спецобувь, берешь перчатки и очки, другие СИЗ, чтобы идти «в цеха». Без средств индивидуальной защиты туда не ходят! В белых рубашках! А белые каски, кстати, предназначены для начальства, это традиция такая, так начальников лучше издали видно, и можно приготовиться к начальственному «визиту» на рабочее место.

Вот так «блогёры» и «дизайнёры», «дурь на дурь перемножая, пустоту подкладывая», делают все неправдоподобным до омерзения. А потом мы удивляемся, что простые рабочие (часто называемые работягами) всю эту ерунду неработеней (так работяги называют руководителей) не воспринимают совершенно. Они молча расписываются в наряде, якобы усвоив инструктаж, и идут «робить»! «Забудьте индукцию и дедукцию, давайте продукцию!» - говорил когда-то классик, и за последние 50 лет ничего не изменилось.

Активная работа с МОТ привела меня еще и к тому, что я стал участвовать в работе Всемирных конгрессов охраны труда, сначала в Орландо, США – в 2005 году, потом – в Сеуле, Южная Корея, 2008 год, потом в Стамбуле, Турция, в 2011 год, потом в Франкфурте-на Майне, Германия, 2014 год, затем в Сингапуре, 2017 год. При этом я не просто ездил на эти Конгрессы участником, я ездил докладчиком (это особый статус) и выступал с докладами (в основном по системам управления), естественно на английском языке. Замечу, что пять раз подряд поучаствовать в этих «праздниках мысли» охраны труда и выступать там с докладами это своеобразный рекорд. И я единственный известный мне россиянин, кто сумел установить его.

В 2020 году мой доклад по безопасности в горной промышленности был принят Оргкомитетом очередного Конгресса, который должен был проходить в Торонто, Канада, но помешала пандемия ковида. Я не поехал. Следующий Конгресс будет осенью этого, 2023 года, в Сиднее, Австралия. Увы, сил туда ехать уже нет, очень далеко. Да и страна для нас – недружественная, входит в недавно созданный якобы «оборонительный» блок Австралии, Великобритании и США - AUKUS, не исключены провокации.

Мне кажется, что моя успешная международная деятельность завершилась осенью 2019 года, когда я как член Международного научного совета ISSA по «Vision Zero» выступал на Всемирном саммите в Хельсинки. Было много встреч, много планов, но затем пришла пандемия, и все ушло в формализм дистанта. А это совсем не то, что живое неформальное общение друзей по духу, по целям, сподвижников в охране труда. А затем начались санкции оголтелой русофобии…

При всём этом я очень надеюсь, что молодежь будет нести знамя охраны труда нашей России вперед, что мы не «выскочим» из тренда мирового развития способов защиты от профессиональных рисков всех работающих, и по найму и на себя. Нам есть куда развиваться, а по своему опыту знаю, любые международные встречи с числом реальных участников в несколько тысяч – а таковы Всемирные конгрессы охраны труда – это всегда огромная школа передового опыта, причем, как правило, практического, конкретного, применимого на практике. Все это позволяло мне привозить с собой домой в Россию «огромную и плодотворную» информацию. О ней я всегда старался писать в нашем журнале. [25,26].

Григорий Захарович, Вы автор и соавтор многих учебных пособий по охране труда. Почему Вы, ученый и организатор, стали писать учебные пособия? Почему эта деятельность привлекла Ваше внимание?

И опять я повторю – жизнь заставила. Я – ученый по складу характера, я люблю решать задачи, находить решение, особенно там, где говорят, что его принципиально не существует. Я столько придумал, что зачастую с иронией отношусь к словам – «это невозможно». Возможно многое, надо только подумать, как это сделать. Поэтому здоровый скепсис у меня вызывают придуманные чиновниками «правила», полные недоработок и противоречий, недопустимой в нормативных документах многозначности. Конечно, есть вещи и явления, которые невозможны в нашем мире, но большинство проблем охраны труда, особенно юридических или организационных, решаемы, было бы желание, так называемая «политическая воля», профессионализм тех, кто готовит регламентирующие практику документы.

В юности я писал статьи в стенную газету, потом научные статьи, и кроме того у меня к середине 90-х годов был опыт написания научной монографии, различных отчетов, памяток, инструкций, но учебники, да еще по охране труда, я никогда не писал и даже не думал об этом. Но судьба распорядилась иначе.

Однажды, в 1998 году, два производственника принесли мне в кабинет (я был тогда директором Пермского областного центра охраны труда) кипу бумаг, содержащих конспект различных законов, используемую как своеобразное пособие для подготовки работников их предприятия к «проверке знаний требований охраны труда». Эта проверка была тогда главным мероприятием охраны труда, а «обучение» рассматривалось не самостоятельно, а лишь как подготовка к проверке знаний. Учил, учил, но не выучил – это никому было не нужно, все должны были знать охрану труда в пределах своих должностных или трудовых обязанностей. Эти знания и проверяли.

Пришедшие хотели издать свои конспекты как учебное пособие для руководителей и специалистов. Я согласился им помочь – отредактировать текст, подготовить к изданию, найти деньги на издание, издать. Все это удалось сделать [27]. Эффект был подобен взрыву атомной бомбы, чья «вспышка ярче солнца»… это пособие очень понравилось людям. Случайно воочию увидев на предприятии, как люди бережно несут под мышкой наше пособие, отправляясь на комиссию по проверке знаний, я всерьез задумался о написании учебников по охране труда, которых не было, но которые были очень нужны (особенно тогда, когда Интернета практически не было, всё печатали в газетах, а рыться в газете и отсекать «нужное» и «важное» от второстепенного или технического - преамбулы, подписи, заключения и т.п., было сложно).

Реализовать эту мысль об учебных пособиях удалось в период массового (сотни тысяч слушателей) обучения так называемых «застрахованных лиц» c 2000 г. по 2009 г., когда эта прекрасная и полезная практика государственного регулирования состояния охраны труда была фактически внезапно прекращена.

Написание таких учебников сразу же обнаружило погрешности и алогизмы действующих программ обучения. Их мне по заданию Минтруда России удалось переработать, насытить логикой и содержанием, сделать единой для всей страны Примерной программой обучения (2004 г.). Она успешно проработала 18 лет. Этим можно гордиться. Её улучшенный вариант содержится в ГОСТ 12.0.004-2015.

В первое десятилетие своего существования ФСС РФ проводил поистине предупредительную работу по профилактике производственного травматизма, достигшего тогда огромных размеров, выделяя примерно 500 млн рублей ежегодно на подготовку кадров по всей стране.

Известно, что основная причина травматизма - низкий уровень компетенции персонала в сфере безопасности производства и охраны труда, правовой нигилизм финансового и экономического менеджмента к государственным нормативным требованиям охраны труда, «техническим» правилам безопасности производственной деятельности. Видимая, желанная и грошовая экономия на профилактике аварийности и травматизма, чисто человеческая «лень» или «наплевизм» всегда оборачиваются человеческими смертями, разрушенным оборудованием, нарушением бесперебойности функционирования производства, т.е. огромными и плохо подсчитываемыми потерями организатора производства и всего общества. За рубежом эти потери называют «бременем» и борются с ними всеми способами.

В ходе работы по обучению отдельных категорий застрахованных на территории всей страны коллективом энтузиастов (в который входил и я) были отлажены не только общая методология организации и содержания (тематика) массового обучения охране труда, но, главное, создана методическая (программы обучения, пособия, слайды) база этого обучения. Мне приятно вспоминать ту важную роль, которую мне удалось сыграть в этом процессе.

Многолетняя практика показала, что основными положительными социально-экономическими результатами массового обучения работников за счет средств социального страхования от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний, отчисляемых в ФСС РФ работодателями-страхователями в обязательном порядке, являются:

• существенное увеличение количества обученных знаниям требований охраны труда работников, особенно работников бюджетных отраслей, агропромышленного комплекса, лесного хозяйства, малого предпринимательства, т.е. отраслей, не имеющих «лишних денег»;

• обеспечение обучения работников организаций, находящихся на территории отдаленных сельских районов и малых городов, не имеющих собственных специалистов и необходимых средств для организации требуемого законом обязательного обучения;

• развитие социального партнерства работников с работодателями благодаря широкому созданию института уполномоченных (доверенных) лиц по охране труда и их обучению, а также комитетов (комиссий) по охране труда и обучению их членов;

• стабильное сокращение уровня производственного травматизма за счет улучшения организации работы по охране труда вследствие повышения профессиональной компетенции (обученности) специалистов по охране труда;

• общее совершенствование методического обеспечения обучения работников охране труда, являющегося необходимым и неотъемлемым элементом профилактики профессиональных рисков, снижения числа страховых случаев производственного травматизма и профессиональных заболеваний.

В частности, по заданию Министерства здравоохранения и социального развития России под моим руководством и при активном авторском участии в период с 1998 – 2008 гг. были созданы уникальные базовые комплекты учебных пособий, курсов лекций, учебно-методических пособий.

В составе комплектов федерального уровня были 15-томная серия учебных пособий Минздравсоцразвития России (издана в 2005, 2006, 2007 гг.), в которой я выступил в нескольких ролях одновременно: основной автор, научно-технический редактор и непосредственный организатор разработки; 3-х томная Российская энциклопедия по охране труда (я был по приглашению Ю.Г. Сорокина членом авторского коллектива), несколько Примерных программ обучения по охране труда (я был их основным разработчиком по поручению Минтруда России, 2004 г., и Минздравсоцразвития России, 2009 г.) и другие учебные пособия, написанные и изданные массовым тиражом по заказу Минздравсоцразвития России, а затем разосланные в учебные центры.

В составе комплектов регионального уровня (Пермский край, Приморский край и др.) были 48 учебных и учебно-методических пособий, объединенных в несколько уникальных серий, в т.ч. «Управление охраной труда» (10 учебных пособий за 2001 – 2009 гг.), «Управление профессиональными рисками» (3 учебных пособия за 2007 – 2008 гг.) и другие серии и учебно-методические пособия.

Их было так много, что невозможно их все перечислить. Приведу только одну книжку написанную легким разговорным языком для топ-менеджеров, чтобы они листали её в самолете [28].

Подчеркну, что обучение по охране труда отдельных категорий застрахованных получило положительную оценку как работодателей, так и непосредственно обучаемых работников, что свидетельствовало об эффективности этого метода обучения охране труда и государственного регулирования в сфере охраны труда.

Работники видели в этом обучении возможность узнать о средствах и приемах безопасности труда, санитарно-гигиенических нормах, о своих, гарантированных Конституцией РФ правах по обеспечению безопасных условий труда, действующем законодательстве по труду и охране труда. Очень часто они благодарили преподавателей и обучающие организации за такую возможность (особенно в удаленных сельских районах и в бюджетной сфере, где годами не было никакой учебы по охране труда).

Работодатели, особенно бюджетной сферы и агропромышленного комплекса, видели в таком обучении реальную возможность (с учетом отсутствия свободных средств) выполнить свои обязательства перед законом и дать своим работникам необходимый минимум знаний по охране труда.

Все это свидетельствует об исключительном значении такого вида обучения для совершенствования всей системы охраны труда в нашей стране. Глубоко убежден, что созданные в годы обучения отдельных категорий застрахованных методология и содержание обучения, несмотря на попытки их грубой деформации в последние годы и по форме и по существу, обеспечивает достаточно хороший уровень подготовки обучаемых во всех обучающих организациях, добросовестно относящихся к своим функциям.

Одной из важнейших категорий застрахованных, подлежащих обучению, были специалисты по охране труда. Прекращение в 2010 году обучения этой категории специалистов невольно поставило вопрос: Откуда браться квалифицированным специалистам, если государство не дает им квалификацию в основном образовании? Помочь могло только дополнительное профессиональное образование в форме профессиональной переподготовки.

Такая переподготовка существовала тогда в двух видах. Наиболее распространена была 512 часовая переподготовка, как правило, под названием «Безопасность технологических процессов и производств», дающая право профессиональной деятельности в области охраны труда. Её вели многие вузы с конца 90-х годов. Была и более чем 1000-часовая переподготовка, которая давала не только право профессиональной деятельности, но и позволяла присвоить успешно прошедшему ее слушателю новую квалификацию - «менеджер по охране труда». По этой программе переподготовку с разрешения Минобрнауки России вели только два вуза - Пермский государственный технический университет и Академия труда и социальных отношений ФНПР, где этим вопросом занимался профессор Н.Н. Карнаух.

В развитие этого опыта и идей было решено сосредоточить усилия на проекте Федерального государственного образовательного стандарта (ФГОС) «Охрана труда и управление профессиональными рисками» основного образования с присвоением уровня квалификации специалист, который предполагали разместить в специальностях управления, а также - на Федеральных государственных требованиях (ФГТ) (были такие!!!) к профессиональной переподготовке дополнительного профессионального образования с целью подготовки специалистов (менеджеров) по охране труда. Параллельно шло обсуждение и нового Порядка обучения по охране труда.

Для решения этих вопросов в Минздравсоцразвития России была создана специальная рабочая группа из специалистов, хорошо знавших все эти вопросы. В число этих специалистов вошел и я.

Образовательные программы ФГОС готовил преимущественно я, как представитель высшей школы. Они были доведены до высокой степени готовности при активной помощи Виктории Евгеньевны Рябовой из ВНИИ труда, а продвигал этот проект в министерствах директор ВНИИ труда Дмитрий Николаевич Платыгин. Несмотря на всемерную поддержку зам. Министра Минздравсоцразвития России Александра Львовича Сафонова реализовать на практике ФГОС основного образования не удалось, ибо Минобрнауки России в лице его тогдашнего министра категорически выступило против расширения номенклатуры специальностей. Эта недальновидная, постоянно проводящаяся политика Минобрнауки России по пренебрежению охраной труда, привела теперь даже к почти полному исключению классической «охраны труда (по отраслям)» из числа научных специальностей со всеми вытекающими последствиями. Сможет ли она возродиться под названием «безопасность труда» в сложившихся условиях, причем только по техническим и химическим наукам (увы, по формальным причинам исчезли экономические, юридические и медицинские науки) неизвестно.

Обсуждение и создание многочисленных вариантов нового Порядка обучения зашло фактически в тупик. Министерство отложило эту работу. На лучшие времена. Позже я на основе этих достаточно качественных разработок написал проект ГОСТ 12.0.004-2015, который затем удалось довести до утверждения. Именно в нем на сегодня сосредоточен лучший опыт всех ведущих центров охраны труда по массовому обучению требованиям охраны труда.

Более того, Минздравсоцразвития России удалось утвердить основные требования к квалификации и подготовке специалистов по охране труда, и специалисты по охране труда получили свой отличный от всех особый статус. Последующая разработка и утверждение Минтрудом России профессионального стандарта специалиста по охране труда, в котором я тоже принял участие, закрепило этот статус. И я рад тому, что хотя бы удалось обосновать необходимость использовать институт профессиональной переподготовки для подготовки специалистов по охране труда и внедрить его в практику (пусть даже не самым лучшим образом).

Я горжусь тем, что более 3,5 тысяч специалистов по охране труда получили из моих рук диплом профессиональной переподготовки специалиста по охране труда, начиная с 1998 года (мы всегда готовили кадры, еще задолго до нынешней ситуации) по сегодняшний день. Они успешно работают в Пермском крае, в Москве, на Урале, на Каспии, в Западной и Восточной Сибири, в Татарстане, и даже за рубежом, например, в Казахстане.

Григорий Захарович, судя по Вашим публикациям и проводимым семинарам, сейчас Вы много внимания уделяете оценке профессиональных рисков. Почему эта проблематика привлекла Ваше внимание?

Дело в том, что именно наличие разнообразных рисков утраты трудоспособности на производстве и в процессе труда является исходным моментом потребности в защите от опасностей и рисков их воздействия на организм работающих. Кстати, охраной труда мы называем систему мер защиты от утраты работниками трудоспособности.

Я начал заниматься рисками еще в 1983 году, когда стал преподавать охрану труда, поскольку охрана труда представляет собой систему мер защиты от рисков воздействия опасности на организм работающего. Как меня за это только не ругали, ибо тогда «риски» были чем-то чужеродным и чуждым для привычных обязательных директивных требований, воплощенных в типовые инструкции по безопасному выполнению работ.

Однако где-то в 2005 году в кулуарах властных структур слово «риск» стало звучать все чаще. Пришло оно из международной практики. Этому способствовала финансируемая Евросоюзом в 2005 – 2007 гг. работа проекта EUROPEAID «Сближение законодательств Российской Федерации и Европейского Союза по охране труда и безопасности», в которой я участвовал в качестве российского эксперта по системам управления охраной труда на корпоративном и региональном уровнях управления. Работа была выполнена, но финансирование продолжения этой очень интересной и полезной для обеих сторон работы было прекращено (как и многих других проектов) по требованию Польши, там сближаться с Россией никто не хотел!

Затем, в 2007 г., термин «профессиональный риск» появился в Концепции демографического развития России, утвержденной Президентом России. В том же году мы провели в Перми первую Международную конференцию по профессиональным рискам, а я написал и опубликовал свою первую книгу об управлении профессиональными рисками [33].

С тех пор я уже постоянно занят созданием теории и практики достоверной рискометрии профессиональных рисков, горжусь двумя межгосударственными ГОСТами – по идентификации опасностей и по оценке риска. Читатели нашего журнала знают об этом, ибо практически все новинки я публикую именно здесь [29-35].

Результаты очень интересны, я думаю, что они будут полезны широкому кругу практических работников, да и меня они порадуют своим развитием самой изысканной теории, той теории, которая и является наилучшей практикой, ибо позволяет проникать вглубь процессов реальности, выявлять их сущность, а потому эффективно воздействовать на них с целью защиты работающих от повреждения здоровья.

Григорий Захарович, судя по Вашим последним публикациям в нашем журнале, Вы занимаетесь еще и другими проблемами помимо охраны труда, так или иначе связанными с проблемами безопасности труда, производства и человека?

Да, Вы правы, меня много лет интересуют немедикаментозное лечение и оздоровление в сильвинитовых (это такая горная порода, состоящая из сильвина (хлорида натрия) и галита (хлорида калия)) спелеоклиматических помещениях, которые часто называют «соляными пещерами» (которых в природе практически раз-два и обчелся).

Совершив в 1977 году свой первый спуск в калийный рудник для замера легких аэроионов в первой в мире подземной спелеолечебнице в калийном руднике, я начал профессионально заниматься проблемой использования уникальных свойств калийных солей для лечения и оздоровления, и где-то с 1988 года побывал практически во всех действующих спелеолечебницах мира, создал (совместно с канд. мед. наук, доцентом Л.А. Вериховой и др.) концепцию спелеолечения на основе эффекта «гормезиса» и интервального воздействия на гомеостазис, а также репаративных процессов в ДНК, возникающих при воздействии изотопа калий-40. На эту тему я опубликовал множество научных статей и даже ухитрился написать единственную в мире на эту тему монографию на английском языке. Методические рекомендации по лечению (отдельно для взрослых и для детей), в разработке которых я принимал участие, были утверждены Минздравом России.

У этого метода воздействия на организм в целом, на его функционирование, огромные перспективы. Мы начали, если сказать суперкратко, с использования этого метода как «анти-бронхит» и «анти-астма», потом расширили применение до «анти-аллергия», затем (в основном работами наших коллег из Воронежа) доказали, что спелеоклиматотерапия работает как «анти-стресс», а в перспективе возможно и «анти-старение».

Когда-то рожденные в Перми соляные камеры теперь имеются всюду, кроме Антарктиды. Я горжусь тем, что моими усилиями (совместно с горными инженерами и медиками) человечество получило такой замечательный инструмент укрепления здоровья, воздействия на иммунитет, как сильвинитовая спелеоклиматотерапия [36-40].

Успехи были бы значительнее, если бы не борьба (пусть невидимая) Big Pharma за абсолютное господство лекарств на протяжении всей жизни, за тотальное «истребление» немедикаментозных методов по причине (якобы) недоказательности их эффективности. Но это уже другая история.

Григорий Захарович, скажите, а были ли в Вашей творческой деятельности какие-то «экстраординарные» события, требующие столь же неординарных решений?

Да, были, хорошо помню одно из них. Но история об этом событии требует некоторого предварительного пояснения. Как известно, в сфере безопасности, включая охрану труда и безопасность производства, огромную роль играют мнения «экспертов». Вообще говоря, английские слова expert (от лат. expertus — опытный) означает квалифицированного и опытного специалиста, хорошо знающего тот или иной вопрос. В русском языке эксперт это лицо, проводящее экспертизу для выдачи квалифицированного мнения или официального заключения по вопросу, рассматриваемому или решаемому другими людьми. Иногда эти другие люди более компетентны, чем так называемый эксперт, но он выступает как «судья», как третья сторона некоторого выявления правильного выбора решения, как лицо, имеющее независимое и объективное мнение.

Сегодня формализм бюрократии требует от «экспертов» справок о том, что они реально «эксперты», раньше этого не нужно было – все и так знали, кто является «экспертом», а кто – нет. И вот однажды, где-то в конце 70-х годов прошлого века я впервые глубоко прочувствовал и хорошо понял особую роль «эксперта», как своеобразного «властителя» выбора решений. Этот эпизод моей жизни сыграл потом очень большую роль в моей жизни.

Дело было осенью, маленькая дочка болела, я сидел с ней дома и работал, когда раздался звонок: я требовался своему «шефу» по одному, внезапно возникшему, вопросу. Вопрос был настолько важен, что за мной прислали машину. Сейчас, это неощутимо, а тогда… Прислали машину домой!

И вот в кабинете моего шефа меня знакомят с директором строящегося крупнейшего калийного комбината, и он поясняет суть вопроса. Через неделю приезжает заместитель министра решать вопрос о расположении вентиляционного ствола строящегося рудника – в центре шахтного поля или на фланге. От этого существенно зависела организация проветривания рудника, но главное стоимость строительства и сроки ввода его в действие. Нужно было осуществить сравнительный анализ вышеизложенных вариантов размещения ствола. Такую работу научные и проектные организации тогда делали примерно за полгода, за год. Мне предложили (в добровольно-обязательном порядке) сделать ее за несколько рабочих дней. Смогу ли я это сделать? И что для этого нужно? – вот что волновало сидящих напротив меня за столом людей.

Я ответил, что смогу. Это не было бравадой, а было истинной правдой, которую никто до этого не знал, хотя мой шеф и догадывался, иначе бы он меня не вызвал бы как возможную «палочку-выручалочку».

Дело в том, что медленность этой работы была связана с огромной трудоемкостью тщательного и безошибочного перенесения трехмерной регулярно упорядоченной топологии системы подземных выработок на плоскую «вентиляционную схему» с последующей нумерацией ветвей, узлов, контуров, составления матрицы инциденций и т.п. При этом сам расчет занимал относительно мало времени, но вот отлаживались программы расчета долго, ибо была очередь на доступ к компьютеру. Как правило, это было «один просчет в один день», причем длительные (более 15 минут) расчеты делали только ночью… Всё это требовало очень много времени.

Здесь я должен признаться в том, что не люблю рутинную однообразную работу, а потому давно уже (для себя лично) перестроил всю вышеописанную работу. Дело в том, что система выработок рудника развивается последовательно и логично, носит упорядоченный (хотя бы локально) характер, многие выработки похожи друг на друга и т.п. Все это развитие легко запрограммировать, что позволило мне создать своеобразный конструктор. Имея его «элементы» в наличии, можно было быстро «собрать» (как пазл) любую вентиляционную схему любого рудника, но в виде «идеальной конструкции». Такая конструкция никогда не реализуется на практике, всегда есть «исключения», но конкретных деталей «оригинальности» конкретного рудника намного меньше, чем «типичности» его элементов. Их можно быстро ввести дополнительно «вручную», что я и делал. Поэтому то, на что у людей уходили месяцы кропотливой работы, требовало от меня всего лишь день-два работы, а компьютер справлялся вообще за несколько десятков минут (скорость операций была всего 25 000 операций в секунду, а объем оперативной памяти – всего 1 Кб!). Это позволяло мне больше заниматься мыслительной деятельностью по осмыслению результатов расчета, а не рутинной работой по подготовке исходной информации к расчету проветривания рудников.

Поэтому я ответил утвердительно на первый вопрос, а на второй сказал: «Сделать можно, если подчинить моей работе работу вычислительного центра так, чтобы я не стоял в очереди ни на расчет, ни на набивку перфокарт, ни на что, а для этого нужно присвоить моей задаче наивысший приоритет». Немедленно с вычислительным центром был заключен первый в его жизни хозяйственный договор, что ошеломило всех его работников (они получили деньги за оказание своих услуг), и моя задача получила наивысшей приоритет.

Все было сделано, как и задумано, я провел десятки расчетов, получил горы результатов, проанализировал их, написал четкое заключение и принес его к шефу. Тот прочитал, сказал: «хорошо и правильно написано», и подписал его. Теперь это заключение нужно было передать заказчику, но я хотел показать и шефу, и заказчику, и министру – что именно получено в результате расчетов, какие результаты аргументируют выводы заключения. Заикнувшись об этом в виде вопроса, получил ответ шефа, который мне сказал: никто ничего смотреть не будет, и я не буду, результаты твоих расчетов никому не нужны… В полнейшем недоумении я спросил упадшим голосом: А что нужно? «Моя подпись» - твердо сказал мой шеф, авторитет которого был практически непререкаем. И я понял, что именно это и есть то, что нужно обществу: авторитетное мнение, оформленное в виде экспертного заключения. С тех пор я сам подписал множество судьбоносных заключений, которые никто даже не пытался оспорить, поскольку там было моя подпись (все знали, что я практически не ошибаюсь).

Так вот, я вспомнил о ценности экспертов, когда зимой и ранней весной 1992 года под ударами гайдарономики люди «бежали» из нефинансируемой горной науки на горные предприятия, когда почти все сотрудники моей лаборатории ушли работать на рудники, я болел (простыл), лежал, денег не было, и моя жена выносила к магазину полученную ранее по талонам водку, которую мы выкупали, но не выпивали. Казалось жизнь заканчивается.

В этих условиях, чуть лучше себя почувствовав, я написал письмо на имя генеральных директоров калийных предприятий ПО «Уралкалий» (г. Березники) и ПО «Сильвинит» (г. Соликамк) с просьбой поддержать персонально 5 специалистов, названых пофамильно, которые были экспертами по проблемам безопасности калийных рудников, и поехал с эти письмом на предприятия (примерно 150 км от Перми).

Зайдя в кабинет генерального директора ПО «Уралкалий» Александра Михайловича Поликши, поздоровавшись, я вдруг неожиданно встал на колени и протянул ему свое письмо. Экстраординарная ситуация требовала неординарного поведения. С колен меня подняли, отругали за такое поведение, тут же написали положительную резолюцию на моем письме. И я поехал в Соликамск в ПО «Сильвинит». (Между Соликамском и Березниками 30 км).

Но там, узнав от секретаря, что я приехал, стою в приемной и прошу меня принять, генеральный директор ПО «Сильвинит» Петр Иванович Кондрашев неожиданно для меня вышел из кабинета меня встречать в приемную (что вообще практически никогда не делается) и, предупреждая любые мои вопросы, сказал: «Мне звонил уже Александр Михайлович, на колени я тебе встать не дам, потому и вышел встретить… Заходи, давай твое письмо… Сейчас распоряжусь…».

Моя просьба была «услышана», мы получили поддержку, а коллектив экспертов был сохранен и еще принес много пользы своей работой калийным предприятиям.

Провожая на следующий день меня обратно в Пермь, два эксперта из моего списка помогали мне тащить по асфальту (снег и лед местами полностью стаяли) салазки, на которых стояло подсолнечное масло, тушенка, гречка, даже картошка, лежали пакеты с обувью и китайская желтая куртка. Это был «бартер» и нам его выдали, как его выдавали работникам предприятий.

Потом были заключены договора о научной работе, привычная жизнь стала выправляться, хотя я помню любезное (и шутливое) приглашение одного из руководителей калийщиков, моего друга, директора одного из калийных рудоуправлений: «Захарыч, иди ко мне подземным слесарем, у меня среди них ни одного доктора наук нет». Подземный слесарь тогда получал зарплату, во много раз большую, чем доктор наук, заведующий лабораторией.

Проблема нищенских окладов ученых и педагогов началась с распадом Советского Союза и никак почему-то не может быть решена, ибо даже сейчас в нашей стране цена творческого или высококвалифицированного труда существенно занижена. К сожалению это разрушает три кита нашего суверенного существования – науку, образование, здравоохранение. Талантливые люди туда идти не хотят – прожить на зарплату просто невозможно. Почему так происходит: по подсказкам ли западных экономических советников в 90-х годах, последствия которые никак не удается исправить, или по стечению обстоятельств и традициям, неясно.

Замечу, что когда-то, 300 лет назад, цена труда в Англии была очень высока. Это вызвало к жизни изобретение паровой машины и весь тот прогресс технической цивилизации, которым мы пользуемся, а также привело к тому, что маленькая Англия надолго стала развитой могущественной державой. Вот и сейчас все развитые или бурно развивающие страны высоко ценят творческий труд ученых, учителей, врачей, достойно оплачивают его.

Бесплатный труд рабов раннего феодализма, бесплатный труд работающих на помещика «по закону» крепостных в феодально-крепостнической России, практически бесплатный труд тысяч «энтузиастов» строительства нового мира породили традицию и даже фактически бесплатный труд людей, у которых массово задерживали выдачу зарплаты. Все это традиционно способствует, особенно на фоне примеров практически бесплатной приватизации общенародной собственности, криминального «захвата» чужой собственности и т.п., тенденции занижения стоимости творческого труда. Но как определить стоимость этого труда? По идее никак, ибо он приносит такую большую пользу всему обществу, которую очень сложно точно оценить. Ясно одно, затраты на зарплату всегда оказываются незначительными по сравнению с полученной выгодой.

Политэкономия говорит о «прожиточном минимуме», который должен обеспечиваться зарплатой. Теория эффективной мотивации труда и привлечения талантливых людей в сферу науки и образования говорит о необходимости существенного превышения благосостояния творческой личности для достижения ею социально-значимого результата. Бизнес -процессы требуют рентабельности, но их можно перестроить, да и как понимать рентабельность – сиюминутно или в перспективе? C пониманием всего этого, например, в США установлены очень высокие уровни материального поощрения творческих работников, что позволяет им переманивать лучшие творческие кадры всего мира. Аналогичная ситуация во многих странах, живущих за счет творчества своих научных и промышленных кадров. Инновации требуют инвестиций, благо рождаются в отдельных головах и внедряются благодаря напряженному труду отдельных личностей типа Илона Маска. Некогда материальное стимулирование творчества широко применялось и в Советском Союзе, обеспечивая ракетно-ядерный щит страны.

Напомню, что в последние десятилетия существования социализма, профессор получал в месяц 500 рублей и 250 рублей дополнительно имел право зарабатывать наукой. А сверх того мог получать гонорары и премии. Но пусть его доход будет 750 рублей. Это примерно в 5-6 раз превышало типичную заработную плату инженера, было соизмеримо с зарплатами руководителей промышленных предприятий. Если принять среднюю типичную зарплату сегодня равной 50 000 рублей, то простой профессор должен получать 250-300 тысяч рублей в месяц, из них две трети по штатному расписанию, но не получает. Такого уровня оклады установлены Минобрнаукой России только для руководителей учебных и научных учреждений. Невольно думаешь: чиновники радеют о чиновниках!

Можно и по-другому произвести расчет. Во времена профессорских зарплат, равных 750 рублей, билет в трамвае стоил 3 копейки, хлеб – 23 копейки, белье в поезде – 1 рубль, бутылка водки - 3 рубля 12 копеек. Цены с тех пор (даже без их нынешнего взлета) выросли в «рублях» в 200-500 раз. Тогда профессор должен получать 150 – 375 тысяч рублей в месяц. Должен! Ибо – 150 000 рублей в месяц – нормальный, не нищенский, но и не богатый уровень зарплаты. Но его нет, и, к сожалению, это тормозит развитие нашей страны, препятствует притоку талантливых людей в науку и образование. Недаром средний возраст работников вузов и научных учреждений каждый год увеличивается на год. Это означает, что ощутимого притока молодежи нет.

Все это порой порождает нескрываемые горечь и сарказм, приводит к практике, когда лектор, известный и успешный ученый, получающий за преподавание «смешные» деньги, спрашивает перед лекцией слушателей – руководителей и специалистов промышленного предприятия: «Как к Вам обратиться, «товарищи», «коллеги», «господа»? Если бы вы получали так же мало, как я, то, конечно, «товарищи». Если бы я получал столько, сколько получаете вы, то, безусловно, «коллеги». Но зная реальное соотношение наших заработков, я обращаюсь к вам «господа»!».

Кто это пережил, прочувствовал на своей «шкуре», тот поймет горечь моих строк: «Большое вымя государства чиновники взахлеб сосут. Зачем им ум? Зачем им знания? Зачем им истины сосуд?».

Эта горечь всегда со мной, как и непреходящая благодарность производственникам, когда-то мгновенно отреагировавших на мою просьбу о материальной поддержке в критический для меня и моих коллег момент и продолжающих пользоваться нашими знаниями, поддерживая нас за наш труд материально.

Григорий Захарович, какую Вашу пока еще полностью не воплощенную в жизнь идею в сфере безопасности и охраны труда Вы хотели бы увидеть осуществленной при Вашей жизни?

Это очень сложный вопрос.

Конечно, мне хотелось бы увидеть торжество (т.е. полное практическое использование) созданных мною моделей турбулентности и методов математического моделирования процессов проветривания в топологически сложных многосвязных системах подземных горных выработок разных типов [41].

Несомненно, хочется, что моя Родина восстановила свое мировое первенство и лидерство в области лечения и оздоровления в сильвинитовых спелеоклиматических камерах, о перспективах массового использования которых я говорил выше.

Очень хотелось бы исправить имеющиеся несообразности в Трудовом кодексе РФ и в другой нормативной документации, особенно в документах по обучению охране труда, убрать избыточные требования к предприятиям, которым реально надо «давать продукцию», а не создавать в реестре централизованную базу данных о себе, порождая риски доступа хакеров «недружественных стран» к этой важнейшей информации о структуре всей промышленности России, собранной вместе в едином Реестре как будто специально для удобства наших врагов. Воистину, «когда Бог хочет наказать, он лишает разума».

Но, наверное, самым злободневным для охраны труда миллионов тружеников моей Родины, главным, о чем я начал писать много лет назад, но так и «неуслышанным» до сих пор, является создание системы положительного стимулирования деятельности по охране труда.

Отрицательное стимулирование, вплоть до ст. 143 Уголовного кодекса РФ мы все хорошо знаем. А где его антипод – положительное стимулирование, поддерживающее творческую инициативу масс? Ведь охрана труда направлена на защиту людей труда, и все ее мероприятия выполняются людьми труда. Их надо поощрять! Ведь люди беспокоятся не только по поводу своего материального благополучия – им хочется ощущать, что они представляют собой какую-то ценность для окружающих, что они сделали что-то ценное для общества!

При этом работодателей и собственников нужно стимулировать существенным снижением налогообложения для рабочих мест, удовлетворяющих требованиям безопасности и гигиены (как это требует Конституция РФ). Общее направление этой работы записано в Концепции демографической политики РФ, почти сразу за управлением профессиональными рисками, как мерой снижения производственного травматизма, но, увы, остается пока лишь нереализованным по принципу «Ветер дует, но горы не сдвигаются», надеюсь, что «пока».

По моему мнению, меры социально-психологической мотивации работодателей, их собственников, работников, государственных гражданских и муниципальных служащих, иных участников деятельности в сфере охраны труда должны стать в центр внимания регуляторной функции государства в сфере охраны труда.

Помимо традиционных административно-командных и экономических методов управления стране необходимо широкое применение социально-психологических методов управления, в первую очередь методов стимулирования положительной внутренней мотивации, а именно – системы наград, почетных званий, премий, дипломов и т.п.

Поскольку в сфере охраны труда и защиты от профессиональных рисков такие награды и премии в Российской Федерации напрочь отсутствуют, то нужно:

Первое: дополнить действующие положения о премиях Российской Федерации по науке и технике так, чтобы помимо премий за охрану окружающей среды, стало возможным присуждать премии:

– за работы, являющиеся значительным вкладом в решение проблем охраны труда и безопасности производства, управления профессиональными и производственными рисками.

– за создание высококачественных методических, учебно-методических и учебных пособий об организации работ по охране труда и безопасности производства, по управлению профессиональными и производственными рисками, а также для массового краткосрочного обучения работников методам защиты от профессиональных и производственных рисков.

– за создание высокоэффективных систем управления охраной труда и/или безопасности производства и/или профессиональными и производственными рисками на различных уровнях управления.

Второе: учредить ряд ведомственных, правительственных и государственных наград, знаков отличия, почетных званий за заслуги в обеспечении охраны труда и безопасных условий труда, в том числе государственного звания «Заслуженный работник охраны труда и безопасности производства Российской Федерации», Почетного нагрудного знака «За безопасный труд», ордена Российской Федерации «За заслуги в создании социально ответственного бизнеса» для собственников предприятий, в том числе работодателей – индивидуальных предпринимателей, реально обеспечивающих высокий уровень организации работ по охране труда и безопасности производства, защиты работников от профессиональных рисков.

Для развития положительного стимулирования деятельности собственников, работников и иных лиц в сфере охраны труда и защиты от профессиональных рисков во всех регионах в установленном порядке нужно ввести следующие знаки отличия и Почетные звания:

− Почетное звание «Почетный работник охраны труда и безопасности производства «наименование региона»» для специалистов по охране труда всех уровней управления;

− Почетное звание «За заслуги в создании социально ответственного бизнеса «наименование региона»» для собственников предприятий, работающих в регионе, в том числе для работодателей – индивидуальных предпринимателей, реально обеспечивающих высокий уровень организации работ по охране труда и безопасности производства, защиту работников от профессиональных рисков;

− нагрудный знак отличия «Отличник охраны труда и безопасности производства «наименование региона»» для всех работников, включая руководителей и специалистов, внесших личный вклад в работу по охране труда и безопасности производства, в защиту работников от профессиональных рисков.

Еще раз повторю, что деятельность людей нужно стимулировать введением почетного знаний, награждения премиями Правительств РФ и субъектов Федерации к Всемирному дню охраны труда, за внедрение наилучшей практики в жизнь, давать им различные льготы на проезд в транспорте, на ЖКХ, на медобслуживание без очереди и т.п.

Я верю в людей, верю в то, что когда людей будут поощрять, а не грозить 143 статьей УК РФ, они многое что могут сделать и обязательно сделают.

Легко идти по плацу в общем строю, выполняя звучные команды командира… Тяжело идти одному, в тумане, вверх в неизвестность, постоянно выбирая свой путь … «Сто путей, тысяча ошибок» – говорит вьетнамская пословица, однако ее дополняет китайская мудрость: «Дорогу осилит идущий».

Чрезвычайно тяжело перейти от привычных безынициативных слов «Вот приедет барин, барин нас рассудит…» к словам, требующим инициативы и трудолюбия: «мы рождены, чтоб сказку сделать былью!». Но никто не пройдет наш путь… никто не сделает так, как нужно сделать.

Мы сделали свое дело, формируя охрану труда современной России, и я рад, что могу с чистой совестью сказать:

СЛУЖУ ТРУДОВОМУ НАРОДУ!

ВСЕ ОСТАЕТСЯ ЛЮДЯМ!!!

 

Литература

1. Козлова Галина Петровна // Социология России в лицах: история и современность. М.: Изд. «Весь МИР», 2019. С. 176.

2. Файнбург Захар Ильич // Социология России в лицах: история и современность. М.: Изд. «Весь МИР». 2019. С. 250-251.

3. Научный тандем: Файнбург Захар Ильич – Козлова Галина Петровна / Биобиблиографический указатель. Пермь: Изд. ПГТУ. 2004.

4. Файнбург Г.З. Теория становления коллективистского общества (к 100-летию со дня рождения Захара Ильича Файнбурга) // Семиотические исследования. Semiotic studies. 2022. Т. 2, № 1. С. 70–81. DOI: http://doi.org/10.18287/2782-2966-2022-2-1-70-81.

5. Файнбург Г.З. Захар Ильич Файнбург и Галина Петровна Козлова: научный тандем и семейная пара // Современное общество: вопросы теории, методологии, методы социальных исследований. / Материалы XXI Всероссийской научной конференции (Файнбургские чтения), посвященной 100-летию со дня рождения профессора З.И. Файнбурга – Пермь: 2022. С. 7–50.

6. Соловьев, А. П. Государственное управление охраной труда в Российской Федерации / А. П. Соловьев; под ред. Г. З. Файнбурга; Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2001. – 151 с. – (Сер. Управление охраной труда; вып. 1).

7. Файнбург, Г.З. Организация управления охраной труда в субъекте Российской Федерации / Г.З. Файнбург, В.В. Паршин; Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2001. – 104 с. – (Сер. Управление охраной труда; вып. 2).

8. Файнбург Г.З. Региональный центр охраны труда как центр охраны труда в регионе / Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2002. – 104 с.

9. Пермский период. К пятнадцатилетию создания Пермского краевого центра охраны труда на базе ПНИПУ // Безопасность и охрана труда, 2012, №3, 9-10.

10. Файнбург Г.З. Двадцать лет в строю: Создание теоретических основ и практическая апробация принятых решений формирования новой системы управления охраной труда, адекватной условиям рыночной экономики и социального государства // Безопасность и охрана труда, 2017, №3 – С. 6-15.

11. Файнбург Г.З., Коротаев В.Ф., Южанин С.Н. Основные принципы построения системы управления безопасностью производства в акционерном обществе (на примере АО «Уралкалий») // Известия ВУЗов. Горный журнал. – 1996. – № 7. - C. 67-71.

12.Файнбург, Г. З. Организация управления охраной труда на корпоративном уровне / Г. З. Файнбург; Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2001. – 154 с. – (Сер. Управление охраной труда; вып. 3).

13. Guidelines on Occupational Safety and Health Systems. ILO-OSH 2001. Geneva, ILO, 2001. [Руководство по системам управления охраной труда. МОТ-СУОТ 2001. – / Официальное издание Международной организации труда на русском языке – Женева, 2003. Научная редакция русского перевода – Г.З. Файнбург].

14. Межгосударственный стандарт ГОСТ 12.0.230-2007. Система стандартов безопасности труда. Системы управления охраной труда. Общие требования. ILO-OSH 2001 «Guidelines on occupation safety and health management systems» (IDT [идентичен])

15. BS OHSAS 18001:2007. Occupational Health and Safety Assessment Series. Occupational Health and Safety Management Systems. Requirements. [Британский стандарт BS OHSAS 18001:2007. Серия нормативных документов для оценки работ по охране труда. Системы управления охраной труда. Требования.]

16. ISO 45001:2018. Occupational health and safety management systems – Requirements with guidance for use. [Системы управления охраной труда. Требования c руководством по применению].

17. Приказ Минтруда России от 29 октября 2021 № 776н «Об утверждении Примерного положения о системе управления охраной труда».

18. Файнбург Г.З. Терминология и понятийный аппарат безопасности труда: Толковый словарь-минимум. - Перм. гос. техн. ун-т, Пермь, 2001. – 120 с.

19. Файнбург Г.З. Понятийный аппарат обеспечения безопасности в техносфере и его воплощение в терминах практического дискурса // Безопасность в техносфере. – 2007. - № 6, С. 52-57 (начало) - 2008.- №1, С. 44-46 (окончание)

20. Панкратов В.В., Файнбург Г.З. Курс права охраны труда в Российской Федерации: учебное пособие Минздравсоцразвития России. – Изд-во Перм. гос. техн. ун-та. – Пермь, 2007. – 300 с.

21. Файнбург Г.З. Диалектика охраны труда: реальность и иллюзорность, видимость и сущность, теория и практика (о некоторых актуальных, но пока еще нормативно не решенных проблемах понятийно-терминологического аппарата охраны труда) // Безопасность и охрана труда, 2013, №3. – С. 44-51.2.

22. ГОСТ 12.0.002-2015. Межгосударственный стандарт. Система стандартов безопасности труда. Термины и определения.

23. Файнбург Г.З. Всемирный день охраны труда: цели, задачи, решения // Охрана труда и социальное страхование, 2021, № 3. Стр. 3-10.

24. Управление профессиональными рисками / Навстречу Всемирному дню охраны труда в Пермском крае. Публикация подготовлена с использованием данных ФСС РФ Пермским сотрудничающим информационным центром по охране труда МОТ (ILO – CIS) под руководством проф. Г.З. Файнбурга.– Пермь, 2008. – 36 с.

25. XVIII Всемирный конгресс по охране труда. Интервью Г.З. Файнбурга // Безопасность и охрана труда. 2008; № 3. Стр. 9–20.

26. Майна! Майна! XX Всемирный конгресс по безопасности и сохранению здоровья на работе во Франкфурте-на-Майне / Г.З. Файнбург // Безопасность и охрана труда. 2014; № 3. Стр. 68–81.

27.Охрана труда : пособие для руководителей и специалистов / А.Д. Овсянкин, П.А. Бажуков, Г.З. Файнбург, В.Н. Юферов / ПОЦОТ. – Пермь, 1999. – 186 с.

28. Файнбург, Г. З. Охрана труда на каждый день : Настольная книга для руководителей высшего звена / Г. З. Файнбург; Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2001. – 34 с.

29. Файнбург, Г. З. Основы организации управления профессиональными рисками. - Пермь, 2007. - 139 с.- (Сер. Управление профессиональными рисками. Вып. 1).

30. Файнбург Г.З. Методы оценки профессионального риска и их практическое применение (от метода Файна - Кинни до наших дней) // Безопасность и охрана труда. 2020. №2. С. 28-40.

31.Файнбург Г.З., Лискова М.Ю., Розенфельд Е.А. Методика оценки уровня безопасности рабочих мест горнодобывающих предприятий // Изв. ТГУ. Науки о земле. 2021. Вып. 4. С. 193-203. DOI 10.46689/2218-5194-2021-4-1-193-203

32.Файнбург Г.З., Розенфельд Е.А. Простой практичный метод комплексной оценки условий труда // Безопасность и охрана труда. 2022. №1. С. 5-14. DOI 10.54904/52952_2022_1_05

33.Файнбург Г. З., Розенфельд Е. А. Некоторые вопросы оценки травмоопасности условий труда // Безопасность и охрана труда. 2022, №2. С.16–20. DOI 10.54904/52952_2022_2_ 16

34. Файнбург Г.З. Метод Файна-Кинни и развитие рискометрии оценки профессионального риска // Безопасность и охрана труда. 2022; № 4. Стр. 9–20

35. Файнбург Г.З., Розенфельд Е.А. Разработка методологии оценки совокупного риска комплекса опасностей подземных горнодобывающих предприятий // Изв. ТГУ. Науки о земле. 2023. Вып. 1. С. 108-125.

36. Файнбург Г.З. Введение в аэровалеологию: воздушная среда и здоровье человека. - Изд. 3-е, испр. и доп. - Пермь: Изд-во Перм. нац. исслед. политехн. ун-та, 2017. – 161 с.

37. Файнбург Г.З. «Соляная пещера» – артефакт всемирно-исторического значения, рожденный в Перми // Пещеры: сб. науч. тр. /Естественнонаучн. ин-т Перм. гос. нац. иссл. ун-та. – Пермь, 2016. – Вып 39 .- С. 83–100.

38. Верихова Л.А. Спелеотерапия в России. Теория и практика лечения хронических заболеваний респираторного тракта в подземной сильвинитовой спелеолечебнице и наземных сильвинитовых спелеоклиматических камерах. – Пермь, 2000. – 231 с.

39. Cпелеотерапия в калийных рудниках и спелеоклиматотерапия в сильвинитовых спелеокамерах: теоретические основы и практические достижения. К 40-летию начала применения калийных солей для спелеолечения – Коллектив авторов / Под ред. д-ра мед. наук, проф. И.П. Корюкиной и д-ра тех. наук, проф. Г.З. Файнбурга – Изд. 2-е, доп. и испр. – Пермь: Изд-во Перм. нац. исслед. политехн. ун-та, 2017. – 303 с.

40. Файнбург Г.З., Исаевич А.Г. Открытие, которое изменило мир (о роли Пермской науки в рождении и применении сильвинитовой спелеоклиматотерапии) // Вестник Пермского федерального исследовательского центра. – 2023. – № 1. – С. 64–71. https://doi.org/10.7242/2658-705X/2023.1.7

41. Файнбург Г.З. Цифровизация процессов проветривания калийных рудников. – Пермь-Екатеринбург, 2020 – 422 с.