Г.З. Файнбург, А.А. Порываев Обеспечение безопасности и охраны труда работающих как маркер социальной ответственности общества (№ 2, 2024)

УДК 331.45

 

Обеспечение безопасности и охраны труда работающих как маркер социальной ответственности общества

Григорий Захарович Файнбург, директор Института безопасности труда, производства и человека Пермского национального исследовательского политехнического университета, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, д-р техн. наук, профессор, г. Пермь, Российская Федерация, e-mail: faynburg@mail.ru

Андрей Анатольевич Порываев,заместитель директора Пермского краевого центра охраны труда Пермского национального исследовательского политехнического университета, г. Пермь, Российская Федерация

 

Аннотация. В статье рассматривается обеспечение безопасности трудовой деятельности лиц, задействованных в интересах производственной и предпринимательской деятельности организатора производства и тем самым неизбежно подверженных различным рискам причинения вреда в форме утраты трудоспособности, а в ряде случаев и самой жизни.

Поскольку утрата трудоспособности «выводит» пострадавшего из производства и создает ощутимое социальное и финансовое «бремя» для общества и государства, то последнее регулирует деятельность организаторов производства, поддерживая идеи социальной ответственности бизнеса, стандартизации систем управления охраной труда, стремления к нулевому травматизму на производстве и других мероприятий по предотвращению случаев утраты трудоспособности и социальному обеспечению пострадавших на производстве.

В нашей стране такая защита трудящихся получила свое последовательное воплощение пока лишь в системе мероприятий охраны труда, обязательной для работников «стандартной» формы занятости лиц, работающих по обязательствам трудового договора с организатором производства.

Тем самым непрерывно возникающие новые «гибкие» формы «нестандартной» занятости, в которых однозначно отсутствуют мероприятия обеспечения безопасности трудового процесса, де-факто и де-юре приводят к социальной незащищенности работающих, к существенному нарушению конституционных прав граждан на безопасные условия труда, к ухудшению реальных социально-экономических отношений по поводу труда.

В силу этого обеспечение безопасности и охраны труда работающих выступает своеобразным маркером социальной ответственности и приемлемости изменений социально-экономических отношений по поводу труда, а также новых форм занятости.

Ключевые слова: отношения по поводу труда; безопасность и охрана труда; социальная защита пострадавших на производстве; «нестандартные» формы занятости; работа по найму; самозанятость; социально-экономические отношения; работающий; организатор производства

 

Occupational safety and health at work as a marker

of social responsibility of society

 

G.Z. Faynburg, Director of Institute for Safety@Health, Perm National Research Polytechnic University, Honored Worker of the Higher Education of the Russian Federation, Doctor of Technical Sciences (on OSH Engineering), Professor, Perm, Russian Federation

A. A. Poryvaev, Deputy Director of the Perm Regional Labor Protection Center of the Perm National Research Polytechnic University, Perm, Russian Federation

 

Abstract. The article considers ensuring the safety of the work of persons involved in the interests of the production and entrepreneurial activities of the organizer of production and thereby inevitably exposed to various risks of harm in the form of disability, and in some cases, life itself.

Since the loss of ability to work «removes» the victim from production and creates a tangible social and financial «burden» for society and the state, the latter regulates the activities of production organizers, supporting the ideas of social responsibility of business, standardization of occupational safety and health management systems, the desire for zero injuries at work and other measures to prevent cases of disability and social protection of victims at work.

In our country, such protection of workers has received its consistent implementation only in the system of occupational safety and health measures, which is mandatory for workers of the «standard» form of employment of persons working under the obligations of an employment contract with the organizer of production. Thus, the continuously emerging new «flexible» forms of «non-standard» employment, unambiguously abandoning measures to ensure the safety of the labor process, de facto and de jure manifest the social insecurity of workers, distorting for this the legalization of real socio-economic relations about labor.

Due to this, ensuring the safety and health of workers is a kind of marker of social responsibility and the acceptability of changes in socio-economic relations regarding labor, new forms of employment.

Key words: labor relations; safety and occupational safety; social protection of victims at work; «non-standard» forms of employment; employment; self-employment; socio-economic relations; working; production organizer

 

Как корабль назовешь, так он и поплывет.

Капитан Врунгель

Введение

Все благополучие современного мира основано на производстве, которое в свою очередь базируется преимущественно на наемном труде, являющемся не только средством «оживления» производственных процессов, но и источником средств существования для подавляющего большинства населения. В силу последнего социально-экономические отношения, возникающие по поводу труда в любых его формах и правовых обличиях, существенно определяют и характер социальных отношений в целом [1; 4; 7; 10], а потому представляли и представляют существенный интерес для исследования.

Многогранность «производственных отношений», возникающих на стыке производственно-технологических потребностей «организатора производства» и социально-экономической нуждаемости трудящихся в работе как источнике средств существования, предопределяет и множество аспектов их формирования и функционирования, среди которых важную роль играют вопросы создания и обеспечения безопасности труда, поскольку именно они определяют сохранение здоровья и даже самой жизни занятых трудом лиц, а потому представляют большое общественное значение.

Сегодня мероприятия по безопасности труда реализуются в форме «охраны труда», оказавшейся на острие столкновений жизненно важных интересов «труда и капитала», особенно в новых «гибких» формах «нестандартной» занятости [5], а потому именно её можно использовать для выявления состояний и основных тенденций изменений в сфере труда, а также их социальных последствий.

Раскрытию этих эвристических возможностей использования обеспечения безопасности и охраны труда работающих на производстве как маркера социальной ответственности и социальной приемлемости новых форм занятости и посвящена настоящая работа в отличие от ряда известных подходов, например [3].

 

Некоторые вопросы методологии данного исследования

В настоящем исследовании рассматриваются место и роль мероприятий обеспечения безопасности и охраны труда работающих в новых формах занятости под углом зрения конструктивной постановки проблемы,требующей широкого совмещения вопросов организации производства и социально-экономических отношений по поводу труда.

Поскольку охрана труда как часть социально-трудовых отношений достаточно жестко и детально регулируется государством, то ее рассмотрение требует не только анализа реальных социально-экономических отношений всех лиц, действующих на производстве и взаимодействующих по вопросам труда, но и анализа правовых конструктов действующего законодательства и правоприменительной практики, в рамках формализма которой и происходит реализация этих социально-экономических отношений [2; 9].

 

Постановка проблемы

Социально-экономические отношения между организатором производства и рабочей силой, оживляющей производственные процессы, всегда реализуются в форме тех или иных правоотношений правоприменительной практики, даже если эти правоотношения официально не установлены законодательством для конкретных ситуаций.

Общие правила регулирования таких отношений установлены статьей 37 Конституции РФ, которая требует, чтобы труд не был принудительным, был свободным, оплачиваемым (не ниже установленного государством минимума) и не нарушающим конституционное требование о том, что «Каждый¹ имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены…»². Все эти требования реализованы в нашей стране в рамках трудового права для работников, работающих по трудовому договору, и закреплены Трудовым кодексом РФ.

Напомним, что понятие «безопасность труда» обозначает вид деятельности по защите работающих от производственного травматизма, а понятие «гигиена труда» – вид деятельности по защите от профессиональной заболеваемости. Если безопасность труда и гигиена труда практически одинаковы (с организационно-технических и санитарно-гигиенических позиций) во всем мире, то «охрана труда», включающая в себя мероприятия социальной защиты, отражает национальные особенности каждого государства в отдельности и базируется на сложившихся в нем традициях социально-экономических и правовых отношений.

Определение охраны труда дается в Трудовом кодексе РФ (ст. 209): «система сохранения жизни и здоровья работников³ в процессе трудовой деятельности, включающая в себя правовые, социально-экономические, организационно-технические, санитарно-гигиенические, лечебно-профилактические, реабилитационные и иные мероприятия». При этом само понятие «работник» жестко определено Трудовым кодексом РФ в замкнутых друг на друга дефинициях, одновременно устанавливающих понятия «трудовые отношения», «работник», «работодатель», увязывая их наличием «трудового договора».

Тем самым с юридической точки зрения все лица, кроме работников, вступивших в трудовые отношения по трудовому договору, оказываются вне поля действия охраны труда, а следовательно, обязательности выполнения организатором производства требований безопасности и гигиены труда. Поскольку практически никаких иных (помимо института охраны труда)⁴ и так или иначе формализованных требований обеспечения безопасности и гигиены труда на работе не установлено, то вся эта сфера защиты трудового потенциала страны от утраты трудоспособности оказывается «парализованной».

Подчеркнем, что реально обеспечить безопасные и безвредные условия труда нужно и можно практически всем занятым трудом лицам, поскольку все ограничения использования средств «охраны труда» связаны только с формальным юридическим ограничением ее правоприменения.

Однако важной экономической и производственной чертой охраны труда является то, что ее мероприятия не приносят доход организаторам производства, не увеличивают потребительскую стоимость товарной продукции, выполненных работ и оказанных услуг и имеют исключительно затратный характер. Именно эта неизбежная трудо- и ресурсозатратность детально установленных мероприятий охраны труда вызывает постоянное стремление организаторов производства любой ценой обойти необходимость выполнения государственных нормативных требований охраны труда и тем самым снизить свои затраты.

Сделать это в сложившемся правовом поле законодательства Российской Федерации можно только выводом отношений организатора производства и нанятой им рабочей силы за пределы «трудового права», что позволяет организатору производства «сбросить» с себя огромный груз обязанностей и ответственности, а главное, связанных с ними затрат.

Однако оставленная без обеспечения безопасностью труда рабочая сила будет утрачивать трудоспособность в еще больших масштабах из-за опасных и вредных условий труда⁵ современного производства. Более того, при этом может исчезнуть и источник финансирования этих мероприятий, определенный законом как средства работодателей.

Допустившее такое положение дел государство должно быть готово к пожизненному содержанию всех пострадавших, а в случае их смерти – их иждивенцев, оставшихся без кормильца, из бюджета. Со многих точек зрения это нежелательно, неприемлемо и недопустимо.

Тем самым наличие либо отсутствие превентивных мероприятий по безопасности труда и социального страхования профессиональных рисков лиц, занятых трудом, является маркером социальной ответственности и приемлемости новых форм занятости и социально-экономических отношений по этому поводу, институционализированных вне традиционных «трудовых отношений».

Заметим, что настойчивое стремление бизнес-сообщества избавиться от «затратных» аспектов «трудовых отношений», включая охрану труда, оказывает влияние на нормотворческую деятельность государственных регуляторов, а потому анализ содержания принятых норм и практики их правоприменения позволяет выявить ряд важнейших для понимания реальности моментов. В частности, удается отделить условия объективного неизбежного изменения социально-экономических отношений по поводу труда из-за изменения технологических процессов производства от субъективного целенаправленного изменения законодателем правоотношений по поводу труда в угоду той или иной «генеральной линии».

Поскольку легализовать подмену «трудовых отношений» по трудовому договору иными правоотношениями удается только использованием казуистики юридических дефиниций, то описание новых форм занятости и отношений по поводу труда требует нового адекватного и «прозрачного» понятийно-терминологического аппарата, отличающегося от соответствующего аппарата современного трудового права.

Этот понятийный аппарат и терминология должны быть созданы на основе анализа сути реально действующих на производстве материальных процессов труда, а также социально-экономических отношений и их семантической формы функционирования в обыденном и профессиональном дискурсе, в том числе правового характера.

 

Простой процесс труда и связанные с ним отношения по поводу работы

В основе всех социально-экономических отношений в сфере труда лежит «простой процесс труда», вокруг которого объективно возникают и субъективно выстраиваются отношения (в том числе в форме правоотношений) между организатором производства, нуждающимся в «живом труде», который «оживляет» производственные процессы, и «способным» удовлетворить эту потребность человеком (физическим лицом), нуждающимся, в свою очередь, в средствах существования.

Трудовой кодекс РФ не использует политэкономический термин «простой процесс труда», заменяя его терминами «трудовой процесс», «трудовые операции», «трудовые функции» и даже «трудовые обязанности» для вытеснения ярко выраженных социальных аспектов чисто технократическими. Подчеркнем, что вышеперечисленные действия трудовой деятельности человека, называемого ТК РФ работником, встроены в производственный процесс, подчинены «внутреннему трудовому распорядку» и реализуют преобразование «предмета труда» «средствами труда» в «продукт труда».

При этом связанные с таким «насильственным» преобразованием опасности и риски их воздействия на организм занятого трудовым процессом человека могут привести к утрате пострадавшим трудоспособности и даже к его смерти⁶, предотвращение которых и вызывает необходимость в мероприятиях охраны труда.

В отличие от Трудового кодекса РФ Гражданский и Налоговый кодексы РФ, положения которых необходимы для предпринимательской деятельности, в меньшей степени сфокусированы на производственных и трудовых процессах самих по себе, ибо нацелены на решение гражданского оборота результатов деятельности. Поэтому для наименования и различения договоров гражданско-правового характера и нужд налогообложения ГК РФ и НК РФ вводят и используют свои термины: «работа», «услуга», «выполнение работ» и «оказание услуг», базирующиеся на простом процессе труда, но юридически с ним (в документах, а не в жизни) не связанные.

При этом ГК РФ даже не определяет эти понятия, сразу оперируя понятиями «договор подряда» и «договор возмездного оказания услуг», необходимыми для использования юридическими лицами (но пригодными и для использования физическими лицами), а потому связь этих договоров с «простым процессом труда» личного труда работающих лиц терминологически сильно завуалирована и никак юридически не просматривается.

В свою очередь, сфокусированный на налогообложении НК РФ определяет в статье 38 следующее: «Работой для целей налогообложения признается деятельность, результаты которой имеют материальное выражение и могут быть реализованы для удовлетворения потребностей организации и (или) физических лиц. Услугой для целей налогообложения признается деятельность, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе осуществления этой деятельности».

При этом вопрос о том, кто воплощает эту «деятельность» своим трудом в жизнь и получает выше обозначенные «результаты», не поднимается, поскольку он не является ключевым для налогообложения, а значит, и здесь вместо «простого процесса труда» формально фигурирует лишь «деятельность» и ее результаты.

В реальности вышеупомянутая деятельность воплощается в жизнь в формах трудовой деятельности работающих и производственной деятельности организатора производства, а результаты этой деятельности рождаются только в простом процессе труда работающих.

Отношения между работающими и организатором производства по поводу выполнения «простого процесса труда» (как смысла и содержания работы) следовало бы назвать «отношениями по поводу работы»⁷. Они возникают и действуют в связи с работой одного физического лица (субъекта права) в интересах и под управлением, в чем бы оно ни состояло, другого физического или юридического лица за соответствующее материальное вознаграждение (заработную плату).

Вся современная профессиональная лексика в сфере труда и занятости построена на словах «труд» и «работа». Эти слова и понятия перепутываются в дискурсе, что вносит множество недоразумений в теорию и практику.

Понятие «труд» шире, чем понятие «работа», а их различие хорошо видно из того обстоятельства, что можно трудиться на самого себя, о чем говорит постфикс возвратного глагола – «ся», но невозможно «работаться», поскольку работа всегда выполняется одним лицом в интересах другого лица.

Поэтому слово «труд» несет доминирующий оттенок конкретных материальных действий (например, трудовые операции, условия труда, трудовой процесс), не связанных со статусом занятого трудом лица, а слово «работа» – доминирующий оттенок социальной организации, социальных отношений, наименования занятых (например, найти работу, заработать, безработный, работяга, работающий, рабочий, работник, место работы, рабочая смена, работодатель).

Трудовое право именует отношения организатора производства и рабочей силы «трудовыми отношениями» и определяет в ст. 16 ТК РФ, что «трудовые отношения возникают между работником и работодателем на основании трудового договора⁸, заключаемого ими в соответствии с настоящим Кодексом».

Трудовые отношения целенаправленно построены законодателем «асимметрично» для компенсации реального экономического и организационного неравенства сторон этих отношений, что предполагает возложение множества обязанностей на основную сторону – организатора производства. В рамках советской социально-экономической системы и «монопольного» работодателя – государства такое формирование трудовых отношений было естественным.

Сохранение таких отношений в условиях рыночной экономики оправдано лишь социальным характером государства и общей социально окрашенной идеей о том, что рискующий всем и вся ради получения прибыли организатор производства должен оградить от этих рисков наемный персонал, а потому, в частности, обеспечить ему защиту от утраты трудоспособности, включая финансирование социального обеспечения пострадавших на производстве и их иждивенцев.

В отличие от трудового права гражданское право, отстаивающее индивидуальные интересы субъектов права, не «обременяет» одну сторону договора заботой о безопасности другой, а потому не занимается обеспечением безопасности труда привлекаемых к труду «исполнителей».

Следовательно, с целью «ликвидации» обременительных для организатора производства «трудовых отношений» и статусов «работник» и «работодатель» необходимо вывести отношения по поводу использования этого труда физических лиц за пределы трудового права в гражданское, модифицируя последнее соответствующим образом.

К сожалению, «буквализм» правовых текстов позволяет в ряде случаев оперировать формальными и юридически значимыми признаками, которые абсолютно несущественны с позиции организации материального производства и «простого процесса труда». Это открывает возможность подмены «трудовых отношений» при помощи использования иной терминологии гражданско-правовых отношений без изменения характера их первопричины – выполнения трудовых операций простого процесса труда.

Легче всего это сделать приданием физическому лицу иного юридического статуса, отличного от статуса «работник», удобного для любой предпринимательской деятельности и подобного статусу «юридического лица», но без его формального образования.

Эта идея была сначала реализована введением статуса «индивидуальный предприниматель», который чаще всего выступает организатором производства, но может быть и единственным работающим на этом производстве, занятым простым процессом труда в рамках «выполнения работ» или «оказания услуг».

В первом случае у него возникают отношения (и правоотношения) с нанятым им персоналом, а во втором случае – только с потребителями (заказчиками) его услуг и работ, когда он сам, например, читает лекцию, проводит юридическую консультацию, делает кому-то стрижку волос или массаж тела и т.п.

Эта возможность самому своим личным трудом, но не в статусе работника, заработать на жизнь привела к ее юридизации в форме нового статуса физического лица – «самозанятый». Введение этого статуса позволило вывести из тени часть уклоняющихся от налогообложения лиц [6], одновременно «обойдя» трудовое право и вопрос об обеспечении безопасности труда и социального страхования возможной утраты трудоспособности.

На практике существует огромное многообразие видов «услуг», которые можно оказать своим личным трудом в рамках юридического клише «возмездное оказание услуг».

Поскольку при этом услуга оказывается за вознаграждение (не обязательно денежное), в интересах заказчика (потребителя) услуги при определенном управлении с его стороны (вплоть до письменного технического задания), то грань между «оказанием услуг» и «работой» по трудовому договору на практике становится почти эфемерной, нюансной.

Особенно неощутима эта грань при работе «индивидуала»⁹ на территории и на объектах «заказчика», когда работающий невольно должен придерживаться внутреннего трудового распорядка «заказчика», увязывая свою деятельность с производственным процессом.

Все это открыло возможность легального использования личного труда физических лиц, зарегистрированных как индивидуальные предприниматели или самозанятые, вне рамок трудового права и привело к массовой и уже привычной всем нам подмене трудовых договоров договорами гражданско-правового характера (причем не только с индивидуалами).

Для оценки масштаба этого явления достаточно рассмотреть данные Фонда социального страхования РФ о количестве застрахованных от профессиональных рисков, поскольку оно практически равно числу работающих по трудовым договорам, подлежащих обязательному страхованию [11; 12; 13].

Число застрахованных лиц от профессиональных рисков утраты трудоспособности начало расти в нашей стране с началом введения обязательного социального страхования работников в 2001 году и уже через 7 лет, в 2008 году, составило 62,8 млн застрахованных. Однако затем новые формы занятости уменьшили число работников, работающих по трудовым договорам. Соответственно, уменьшилось и число застрахованных. Уже в 2015 году их осталось только 57,8 млн человек. Через 5 лет – к 2020 году их стало еще меньше – всего 48,7 млн человек. При этом в 2015 году, по данным доклада Минтруда России в Правительстве РФ, было 71,4 млн работающих и 48,7 млн рабочих мест. Это означает, что порядка 20–23 млн человек (почти каждый третий) работали вне традиционной формы занятости – трудового договора, не были застрахованы от утраты трудоспособности из-за производственного травматизма и профессиональной заболеваемости, т.е. работали «на свой страх и риск» [14; 15].

Об этом же свидетельствуют и цифры официальной статистики страховых случаев утраты трудоспособности на производстве. Наиболее сильный «спад» произошел с 2005 по 2015 год, примерно в два раза (т.е. на 50%). Потом положение стабилизировалось с небольшой тенденцией к снижению, и по результатам на 2020 год мы имеем падение еще примерно на 30%. При этом в 2012 году число смертельных случаев в типичном промышленном регионе – Пермском крае составило 40% от стабильного уровня предыдущих лет. На практике такого резкого улучшения в сфере обеспечения охраной труда быть не может, просто смертельный травматизм «ушел» с работниками в серую сферу гражданско-правовых договоров и нерегистрируемых событий.

И хотя в декабре 2013 года в статью 15 ТК РФ было внесено дополнение: «Заключение гражданско-правовых договоров, фактически регулирующих трудовые отношения между работником и работодателем, не допускается», они продолжают заключаться, и в них указано, что ни социальное страхование от рисков утраты трудоспособности, ни безопасность труда, ни мероприятия охраны труда заказчик индивидуалу не обеспечивает.

Более того, распространение фактически легализованного заемного труда, самозанятых, работающих по схемам юберизации или ушедших «в тень» только растет.

По сути дела, устанавливается порядок, при котором занятый простым процессом труда индивидуал работает на свой страх и риск, своим инструментом, в своей одежде (возможно, даже не имеющей специального защитного назначения) и т.п. Он не защищен от травматизма и гибели только концентрацией внимания и своим опытом. Такая ситуация неприемлема в общем случае, хотя возможна и допустима в ряде конкретных ситуаций.

Подчеркнем, что независимо от правового статуса выполняемых операций «простого процесса труда», их травмоопасность должна и может быть «купирована» построением системы обеспечения безопасности труда на рабочих местах.

В общем случае эта система предполагает:

1) изменение технологии производственного процесса и/или трудовых операций;

2) использование исправных и работающих средств коллективной защиты;

3) применение сертифицированных средств индивидуальной защиты, прививок, лечебного питания и т.п.;

4) знание работающими требований охраны труда и умение работать безопасно, получаемые при различных видах обучения, включая инструктажи;

5) внутреннюю мотивацию работающих к безопасному труду.

Кроме того, должны быть застрахованы профессиональные риски работающих, что позволяет учесть экономические интересы пострадавшего, причинителя вреда – организатора производства, государства и общества.

И наконец, должен быть решен вопрос о финансировании всех вышеизложенных мероприятий – в настоящее время для работников этот вопрос решается за счет средств работодателя. Но для всех «не-работников» никак не решается, по сути дела, хотя и должен быть решенным в интересах всего общества, его социальной стабильности и правопорядка.

 

Заключение

Вышеприведенный анализ позволяет утверждать, что социально-экономические отношения в сфере труда в целом по своей сути даже в условиях современного технологического прогресса остаются неизменными, поскольку неизменны потребность организатора производства в живом труде и стремление трудоспособных граждан получить за свой личный труд материальное вознаграждение.

Однако организация выполнения «трудовых функций» и фиксация возникающих при этом правоотношений между организатором производства и наемным трудящимся, несомненно, меняются от случая к случаю, особенно при возникновении новых возможностей, в первую очередь компьютеризованных, выполнения этих трудовых функций, например, дистанционным способом.

При этом основные, социально-значимые, «трудовые» права работающих могут быть реализованы не только в рамках классического трудового права, но и при заключении договоров гражданско-правового характера. Основы такой реализации должны быть установлены нормотворцами и законодателем в соответствующих нормативно-правовых актах РФ.

Необходимость такого, на наш взгляд, жесткого регулирования вызвана тем, что неклассические формы занятости в настоящее время являются крайне «неустойчивыми», прекарными. Они не дают работающим возможности устойчивого получения достойной заработной платы, защиты от профессиональных рисков мероприятиями охраны труда, получения социального обеспечения пострадавшим на производстве.

Обратим внимание, что хотя формально и в целом ТК РФ препятствует подмене «трудовых отношений» иными не-трудовыми отношениями по поводу работы, однако постепенно начинает фактически легализовать иные формы отношений.

Половинчатость решений такой несистемной «легализации» в сочетании с открытой легализацией труда «самозанятых» [8], заемного труда [16], деятельности «агрегаторов» и «платформ» позволяет активно закреплять и невольно «насаждать» новые формы занятости, представляющие опасность для российского государства.

Характерным признаком их явной социальной неприемлемости является отсутствие даже минимального набора мероприятий охраны труда работающих и социального страхования от профессиональных рисков.

 

Список источников:

1. Анисимов, Р.И. Прекаризированная занятость в России: опыт определения основных индикаторов / Р.И. Анисимов // Социологические исследования. – 2019. – № 9. – С. 64–72. – DOI: 10.31857/S013216250006652-0

2. Крылов, К.Д. Влияние новой промышленной революции на развитие трудового права и права социального обеспечения / К.Д. Крылов // Актуальные проблемы российского права. – 2019. – № 9 (106). – С. 202–206. – DOI: 10.17803/1994-1471.2019.106.9.201-206

3. Кученкова, А.В. Прекаризация занятости: к методологии и методам измерения / А.В. Кученкова // Вестник РУДН. Серия: Социология. – 2019. –
Т. 19. – № 1. – С. 134–143. – DOI: https://doi.org/10.22363/2313-2272-2019-19-1-134-143

4. Лютов, Н.Л. Влияние нетипичных форм занятости на социально-экономическое развитие / Н.Л. Лютов // Уровень жизни регионов России. – 2020. – 16 (1). – С. 45–46. – DOI: 10.19181/lsprr.2020.16.1.4

5. Меркушева, М.В. Гибкие формы занятости: особенности применения в современных условиях / М.В. Меркушева // Экономика труда. – 2020. – 7 (5). – С. 419–438. – DOI: 10.18334/et.7.5.110071

6. Никипелова, Д.В. Влияние реформ в сфере налогообложения труда на динамику неформальной занятости в России / Д.В. Никипелова // Вестник РЭУ им. Г. В. Плеханова. – 2020. – Т. 17. – № 2. – С. 103–114. – DOI: http://dx.doi.org/10.21686/2413-2829-2020-2-103-114

7. От прекарной занятости к прекаризации жизни: коллективная монография / под ред. Ж.Т. Тощенко. – Москва: Весь Мир. – 2022. – 364 с. – DOI 10.5560 4/9785777708861

8. Покида, А.Н. Самозанятость на современном рынке труда / А.Н. Покида, Н.В. Зыбуновская // Социально-трудовые исследования. – 2019. – № 3 (36). – С. 18–29. – DOI: 10.34022/2658-3712-2019-36-3-18-29

9. Серегина, Л.В. Право на безопасный труд с учетом вызовов научно-технологического развития Российской Федерации / Л.В. Серегина // Журнал российского права. – 2020. – № 6. – С. 79–94. – DOI: 10.12737/jrl.2020.068

10. Тощенко, Ж.Т. Прекарная занятость – феномен современной экономики / Ж.Т. Тощенко // Социологические исследования. – 2020. – № 8. – С. 3–13. – DOI 10.31857/S013216250009904-7

11. Файнбург, Г.З. Размышления о том, о чем никто никогда не знает в охране труда / Г.З. Файнбург // Охрана труда и техника безопасности в строительстве. – 2015. – № 1–2. – С. 11–18.

12. Файнбург, Г.З. Защита прав трудящихся на достойный труд при правоотношениях по поводу труда, вытекающих не из трудового договора /
Г.З. Файнбург // За права трудящихся. Человек труда и профсоюзы в современном мире: материалы II Междунар. науч.-практ. конф. – Екатеринбург: Изд-во УМЦ УПИ, 2016. – 242 с.

13. Файнбург, Г.З. Быстрый рост прекариата как угроза благополучия современного и будущего общества (на материалах охраны труда) / Г.З. Файнбург // Материалы VII Междунар. социол. Грушин. конф. «Навстречу будущему. Прогнозирование в социологических исследованиях». – Москва: ВЦИОМ, 2017. – URL: https:wciom.ru/fileadmin/file/nauka/grusha2017/tezisi_2017.pdf

14. Файнбург, Г.З. Нерешенные и нерешаемые проблемы социальной справедливости в сфере охраны труда работающих / Г.З. Файнбург, А.А. Порываев // Безопасность и охрана труда. – 2017. – № 3 (72). – С. 32–35.

15. Файнбург, Г.З. Охватить неохваченных, защитить незащищенных / Г.З. Файнбург, А.А. Порываев // Охрана труда и социальное страхование. – 2018. – № 1. – С. 25–34.

16. Черных, Н.В. Предоставление труда работников (персонала) как нетипичная форма занятости / Н.В. Черных // Lexrussica (Русский закон). – 2019. – № 8. – С. 63–73. – DOI: 10.17803/1729-5920.2019.153.8.063-073

 

---