Г.З. Файнбург,
директор Института безопасности труда, производства и человека
Пермского национального исследовательского политехнического университета,
Заслуженный работник высшей школы Российской Федерации,
доктор технических наук, профессор
E-mail: faynburg@mail.ru
Реферат
Статья рассматривает проблемы становления риск-ориентированного подхода к управлению охраной труда. Особое внимание уделено научному обоснованию возможных методик оценки и управления рисками, непосредственно касающихся миллионов работодателей и работников.
Ключевые слова: риск-ориентированный подход, риск воздействия, риск поврежденья здоровья, профессиональный риск, идентификация опасностей, оценка риска.
The risk-focused approuch and its scientific justification
G. Z. Faynburg
Director of the Institute for Safety&Health of Perm National
Research Polytechnic University, Honored Worker of Higher
Education of the RF, Dr. of Sci. (Techn.), Prof.
Abstract
This article considers formation problems risk-focused approach to management of occupational safety and health. The special attention is paid to scientific justification of possible techniques of an assessment and the risk management which are directly concerning millions of employers and workers.
Keywords: the risk-focused approach, risk of influence, occupational risk, risk of damage of health, identification of dangers, risk assessment
Безумства следует совершать осторожно
Анри де Монтерлан
Введение
Таинственно-прекрасные, полные непостижимой научности слова о «риск-ориентированном подходе» и о «рисках», а потому связанные для многих какой-то особой мистикой и тайной магией, доступной только посвященным, вошли в лексику российских специалистов по охране труда и безопасности производства лет так десять назад.
В охране труда все началось при подготовке принятия известного положения в Концепции демографической политики Российской Федерации на период до 2025 года (Утв. указом Президента РФ от 9 октября 2007 г. № 1351), действующей и поныне:
«Решение задачи по сокращению уровня смертности … граждан трудоспособного возраста, включает в себя:
— сокращение уровня смертности и травматизма от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний за счет перехода в сфере охраны труда к системе управления профессиональными рисками (включая информирование работников о соответствующих рисках, создание системы выявления, оценки и контроля таких рисков), а также за счет экономической мотивации для улучшения работодателем условий труда;...»
Эта, безусловно, справедливая фраза и нужное положение является важным ориентиром для развития, но заложенная в нее задача не может быть решена «в один миг», а требует огромной постоянной целенаправленной работы на научном, нормотворческом, правоприменительном и корпоративном уровнях управления.
Дело в том, что «риск» - очень и очень широкое, многозначное, многогранное и везде и всюду применяемое по разному слово, термин, понятие. Его легче произнести, чем осознать, определить, предотвратить. Но, даже произнося его, все время приходится оглядываться на его старшего родного брата из английского языка - «risk».
Нетерпеливому или недоуменному читателю мы должны заметить, что наша жизнь и наша история так сложились, что вслед за рождением точной естественной науки, паровой машины, теории электричества, телефона, многих других технологий именно на Британских островах, получивших именно в английском языке свое осмысление и наполнение, там же родились стандартизация, системы управления, теория риска и многое, многое другое, в том числе в охране труда и безопасности производства. Опираясь на промышленную и финансовую мощь США, английский язык стал языком общения международной науки и практики, международных стандартов и иных документов. И потому, понимая неизбежность глобализации и унификации (через стандартизацию) мира, мы, рассуждая на русском языке о проблемах становления риск-ориентированного подхода в России в сфере безопасности, всегда должны соотносить наше понимание тех или иных переводов на русский язык с заложенным в английском языке смыслом, и только тогда, оценив все с разных сторон, научно обоснованно принимать решения, включать их в нормативные документы.
Как бы и кем бы или чем бы не был создан наш мир, он живет и развивается во времени своей жизнью по своим законам. Мы называем это реальностью. Эта реальность для нас – современной популяции Homo sapiens – протекает в единстве и противоположности трех «миров»: природы, техносферы и социума. Каждый из этих миров имеет свои законы, имеет свои случайности и имеет свои «риски». К несчастью для любящих простоту и прямолинейность, охрана труда и безопасность производства представляют собой сложный конгломерат всех трех миров, всех видов закономерностей: природных, технических, социальных и всех типов случайностей, отражаемых нами в понятиях разных рисков.
Наиболее общее понимание риска содержится в его определении как «неопределенности» исхода каких-либо событий. Это его самая-самая глубинная сущность. И была она осознана и получила свое наименование в азартных играх во Франции в 17 веке. Именно такое определение содержится и в черновике международного стандарта ISO 45001 «Системы управления охраной труда», обсуждаемого сейчас международным сообществом. Это определение прекрасно, ибо истинно всегда и везде, но именно поэтому для его практического применения недостаточно. Нужны еще какие-то свойства риска, чтобы мы могли пользоваться этим понятием.
Понятно, что любая неопределенность исхода событий определяет два варианта: либо это событие принесет нам «благо», либо - причинит «вред». Благо есть благо, от него только хорошо, а вот вред нам не нужен, и его-то желательно избежать. Так термин риск постепенно оказывается привязанным к случайной возможности причинения вреда.
Английский язык, откуда и пошло современное понимание риска, понимает под термином «risk», во-первых, в основном и обычном применении – случайную опасность, которая может причинить нам вред не всегда и необязательно, а только при некоторых условиях, которые могут быть нам так же неизвестны, и разделяет (отделяет) ее понимание и наименование от безусловной, неотвратимо всегда причиняющей нам вред опасности, например, hazard (или danger), а во-вторых, в специальном применении и из-за кратности и многозначности языка – меру этой случайной опасности.
Подчеркнем, что характер меры существенно зависит от характера случайной опасности. Это часто не учитывают. Чаще всего вспоминают о теории вероятности, как законченной отрасли математики о случайных числах, и начинают ее использовать. Но она годится не всегда.
Например, рассмотрим риск выбрать из двух вариантов не то, что хочется. Здесь мерой выступает вероятность исхода. Мы бросаем «жребий» - (как правило, с «соперником»), т.е. бросаем монетку, получая один из двух вариантов (орла или решку). Существенно то, что бросание одно, исход один, а вариантов исхода два. В итоге мы имеем вероятность ½. Но поскольку само бросание не совсем случайно, и монетка может быть стерта, то мы увеличиваем число бросаний, но в итоге (как говорит теория и подтверждает практика) – все равно будет ½ или в разговорной лексике (учитывающей понятие «процент») - 50 на 50!
Другой пример связан с риском падения при ходьбе. То, что мы можем упасть, мы знаем, но где, когда и почему – практически нет. И мы не знаем числа наших шагов! Недаром говорят, «кабы знать, где упасть – соломки бы подослать!». В итоге, численной мерой риска падения может случить только частота падения, фиксируемая опять только как частота травмирования при падении среди всех других травм (все остальные упавшие не были травмированы, свое падение не зафиксировали, и мы не можем рассчитать вероятность травмирования среди упавших! А ведь нас интересуют травмы, а не падения). Но это совершенно иная величина! А возможность падения есть, и она, мы это знаем, увеличивается, когда поверхность неровная или скользкая, когда обувь скользкая, когда обувь сидит на ноге плохо, когда мы отвлекаемся, когда мы молоды или стары! Вдумайтесь, как много мы знаем о риске ВОЗМОЖНОСТИ падения, что можем им управлять, а ВЫЧИСЛИТЬ ЕГО МЕРУ НЕ МОЖЕМ! Но это и не нужно, нужно умение НЕ УПАСТЬ! И все… Сам риск нас не интересует… Нас интересует защита от него…
Вот почему, мерой риска становится не вероятность, не частота событий, в пределе бесконечных «испытаний» переходящая в вероятность, а, во-первых, «уровень (level)» - понятие, вызывающее ассоциацию с «количественными» моментами, но одновременно дающее понять, что это только образ, только аналогия, в чем-то ранжированная (выше - ниже, больше - меньше, тише - громче), но точно (до числа) количественно не определяемая, а, во-вторых, «степень (degree)» - термин широко используемый для наименования качественных различий (например, ученая степень. То, что докторская степень лучше (выше) степени кандидата наук ясно, а вот сказать насколько она лучше, выше или престижнее – нельзя. Качественные отличия есть, количественных нет).
Итак, нам нужна мера для риска, характеризующего возможность чему-то произойти. И такая мера есть в английском языке. Подчеркнем, что именно в английском языке существует слово, практически отсутствующее во всех иных языках, которое находится где-то между качественной ВОЗМОЖНОСТЬЮ, никак не измеряемой, и количественной ВЕРОЯТНОСТЬЮ, полностью вычисляемой. Это слово - «likelihood». Толковый словарь Кембриджского университета определяет это слово как «the chance that something will happen» (шанс (возможность), что что-то произойдет). В русском языке этому слову скорее соответствует в чем-то грубо, примерно, ориентировочно, интуитивно оцениваемая возможность, для которой можно в контексте общего смысла «возможно» использовать и слово «вероятно». Например, в контексте фразы, возможно (т.е. очень вероятно) мы вечером пойдем в гости. Заметим, что в английском языке, где нет изменений окончаний слова в зависимости от контекста фразы, употреблять все эти слова проще. Но «likelihood» отнюдь не «probability», т.е. не [математическая] вероятность. И именно термин «likelihood» используют почти все англоговорящие авторы – носители родного языка и написанные на английском языке грамотными экспертами качественные документы для характеристики рисков безопасности труда.
Приведем еще несколько примеров. Во фразе «вероятность смертельного травмирования в такой-то отрасли равна тому-то» слово вероятность использовано в смысле математической вероятности, определяемой математическими методами на основании статистики смертельного травматизма в данной и в других отраслях. Предположим (для простоты), что у нас две отрасли А и В. В этих отраслях работают WA и WB человек. Из них погибли, получив смертельную травму на производстве, FA и FB человек. Если эти числа большие, то для характеристики уровня травматизма в отрасли можно использовать показатели типа LA=FA/WA, LB=FB/WB. Именно они в пределе большого времени наблюдения над большими контингентами работающих совпадут с вероятностью.
А вот в определении профессионального риска, даваемым нормативными документами РФ, например, «Профессиональный риск - вероятность [в смысле возможность - ГЗ] повреждения (утраты) здоровья или смерти застрахованного, связанная с исполнением им обязанностей по трудовому договору и в иных установленных настоящим Федеральным законом случаях», или «Профессиональный риск - вероятность [в смысле возможность - ГЗ] причинения вреда здоровью в результате воздействия вредных и (или) опасных производственных факторов при исполнении работником обязанностей по трудовому договору или в иных случаях, установленных настоящим Кодексом, другими федеральными законами», слово вероятность использовано в смысле возможности, ибо профессиональный риск это риск утраты трудоспособности и интересует он нас «возможностью» своего существования и причинения вреда пострадавшему, и только потом - вероятностью проявления тех или иных конкретных рисков.
Заметим, что сам профессиональный риск именно ВОЗМОЖНОСТЬ, а вот его мерой, мерой его уровня или степени может служить именно вероятность того или иного конкретного профессионального риска.
Иной читатель скажет – И что такого в этих не совсем точных и юридически разных определениях? А то, что, понимая под профессиональными рисками – вероятность, у одних начинают чесаться руки вычислить эту вероятность, а другие готовы сделать так, чтобы все вычисляли эти вероятности в специализированных организациях, допущенных для такого рода, действительно, архисложных работ. А на деле мы имеем дело с ВОЗМОЖНОСТЯМИ, которые гораздо проще и правильнее оценивать качественно! И не нужно огород городить, опасный своими сорняками коррупционногенного характера!
В чем же состоит характер опасности и риска в безопасности труда или в безопасности производства? Ответ - разные опасности, разный характер, разные риски!
Обратите внимание, что с анализа ВОЗМОЖНОСТИ и ВЕРОЯТНОСТИ тех или иных событий мы перешли на ЗНАЧИМОСТЬ, на СУЩНОСТЬ, на ВАЖНОСТЬ исхода этих событий и рассматриваемых рисков.
В безопасности труда высшей опасностью является смерть пострадавшего в процессе труда. Другой опасностью является получение тяжелого поврежденья здоровья, стойко не позволяющего полноценно трудиться. Третьей опасностью является относительно легкое поврежденье здоровья, которое не скажется на дальнейшей жизни, а потому, как правило, носящее временный (или кратковременный) характер. Эти три опасности не равнозначны и имеют разное ЗНАЧЕНИЕ для нас.
В безопасности производства высшей опасностью является остановка производственного процесса, своеобразная «гибель» производства. Другой опасностью является авария, длительно не позволяющая полноценно производить. Третьей опасностью является аварийная или нештатная ситуация, краткосрочная «поломка» каких-то технических устройств, носящая временный (или кратковременный) характер. Эти три опасности так же не равнозначны и имеют разное ЗНАЧЕНИЕ для нас.
Обратим внимание, что охрана труда тем и отличается от безопасности труда, вбирая последнюю как свою составную часть, что затрагивает не только опасности и риски материального мира (природы и техносферы), но и социального мира. При этом высшей опасностью является смерть пострадавшего в процессе труда. Другой опасностью является получение тяжелого поврежденья здоровья, приводящее к утрате профессиональной или общей трудоспособности. Третьей опасностью является относительно легкое поврежденье здоровья, которое не приведет к утрате трудоспособности, а потому, как правило, носящее временный (или кратковременный) характер. И эти три опасности не равнозначны и имеют разное ЗНАЧЕНИЕ для нас.
Вот здесь нас ждет «открытие» того, что в слове риск сочетается и ВОЗМОЖНОСТЬ и ЗНАЧИМОСТЬ. Именно поэтому ГОСТ 12.0.002-2014 определяет риск так: риск -название и мера случайного причинения вреда, совокупно сочетающая степень возможности причинения вреда и степень его медицинской, или технической, или социально-экономической значимости (тяжести).
Как именно сочетается?, - спросит дотошный читатель. Предельно честный ответ, к сожалению, безапелляционно гласит - никому это неизвестно. Ибо оба критерия – возможность и значимость являются качественными и их «сочетание» такое же качественное явление, которое не поддается ФОРМУЛАМ и ВЫЧИСЛЕНИЯМ, т.е. методам количественной математики.
Приведем пример на понимание. Когда вы выбираете зрелый арбуз или дыню, или иной «фрукт или овощ», то в дело идет и аромат, и внешний вид, и сочность, и предполагаемый вкус – сладость, горечь, острота и т.п. При этом, если мы покупаем этот «фрукт или овощ», то мы интересуемся ценой. Их сочетание (именно так !!!!) дает нам основание выбора – брать - не брать, что брать, сколько брать…
Но, если мы здесь можем действовать на основе интегральной оценки, ничего не вычисляя и ни у кого не спрашивая разрешения…, то почему для оценки риска это невозможно? Зачем нам псевдовероятность, псевдонаукообразие, псевдонормирование? Нам нужно построить систему защиты от опасностей и рисков! Нам нужно сделать обед, а оценка риска в приготовлении этого абстрактного обеда – дрова нашего костра! Они должны легко гореть, чтобы мы легко их использовали, не сильно отвлекаясь от главной цели, и целенаправленно готовили «обед»!
Правда, дотошный и пытливый читатель может с возмущением сказать – многие учебники по безопасности жизнедеятельности и, например, ГОСТ Р 12.0.010-2009 «ССБТ. СУОТ. Определение опасностей и оценка риска», говорят, что «риск: сочетание (произведение) вероятности (или частоты) нанесения ущерба и тяжести этого ущерба [ГОСТ Р 51898-2002, пункт 3.2, дополнено тем, что в скобках]». Дополнили «своим неверным пониманием» и сделали стандарт для всех навсегда неверным.
Что можно сказать на это? Только то, что «бумага все терпит». Да теоретически такую зависимость можно предположить и нельзя «априорно» отрицать, и, конечно, эту зависимость, наверное, можно для каких-то рисков и использовать, но для рисков в охране труда она не годится. Хотя бы потому, что привести качественную ЗНАЧИМОСТЬ, измеренную в лучшем случае в шкале порядка (а, скорее всего – в простейшей шкале наименований) в единообразную количественную шкалу типа денег (стоимость жизни) без грубых предположений, индивидуального подхода и т.п. – невозможно!
Заметим, что известны две закономерности: риск растет, если нарастает возможность причинения вреда, и риск растет, если растет медицинская и социальная значимость (тяжесть) последствий. Но сама закономерность роста риска нам неизвестна, это не количественная, качественная величина. Но это не мешает нам правильно действовать.
И опять мы можем услышать мнение – а как же эксперты, как же «метод Дельфи»…
Ответим – «каждому фрукту свое время» - да, для некоторых техносферных рисков, близких к понятиям теории надежности, ничего другого не дано, мы находимся в условиях попытки выбрать «лучшее из худшего». Для массового применения на всех рабочих местах и для всех производственных факторов этот метод не годится – во, первых, он ничего не даст, а, во-вторых, он будет стоить стольких денег, сколько ущерб от отсутствия охраны труда вообще никогда не стоил, не стоит и не будет стоить. И это обстоятельство всегда готово на практике быстренько «закопать в песок» любую теорию! Работодатель «работает» на прибыль, и все его действия должны быть рациональны и (в чем-то) экономны.
Вот почему для каждого конкретного случая разные по существу «риски» вынужденно используют один и тот же внешне термин - риск, но не могут существовать без способов отразить внутренне РАЗЛИЧНЫЕ реалии, которые они описывают. Именно об аналогичной ситуации говорит русская народная пословица: «Федот, да не тот!» Именно поэтому для хотя бы грубой дифференциации и некоторого понятийного разъяснения к этому слову (к риску) прилагают прилагательное, например,
= financial risk = финансовый риск, т.е. риск финансовых операций и финансового рынка, риск проигрыша в надежде на выигрыш. Этот риск формируется в условиях, когда возможность почти равна вероятности, а значимость всегда выражается в стоимости, в деньгах,
= professional risk = профессиональный риск, т.е. риск, связанный со свободной профессией оказания услуг, риск рынка профессиональных услуг оказать эту услугу некачественно, причинив вред вместо пользы,
= occupational risk. = профессиональный риск (мы вынужденно используем этот не совсем адекватный перевод и традицию именно такого названия, сложившиеся только в русском языке), т.е. риск, связанный с занятостью по найму (occupation), риск рынка труда наемных работников, риск утраты трудоспособности при выполнении работ в интересах нанимателя.
Общность природы всех «рисков» заложена в неопределенности исхода цепочки событий, но эти цепочки различны, а цепочка в охране труда настолько специфична и настолько массового применима, что порождает свои специфичные формы и действия, понятия и термины.
В экономике и финансах одна ситуация, в охране труда, безопасности труда, безопасности производства - другая. В первой сфере нам противостоят «они» - другие мы – масса игроков на рынке, превращающая их непредсказуемым поведением рынок в стихийный рынок. И все эти игроки хотят получить «пользу» - перераспределить общую денежную массу, «вращающуюся» на рынке, в свою пользу, но такого «консенсуса» там не бывает, и кто-то обязательно понесет убытки, причинит сам себе вред. Во второй сфере – сфере безопасности нам противостоят осваиваемая нами природа и техносфера, а также регулирующий нашу деятельность социум.
Дело в том, что, осваивая и подчиняя себе мир, мы применяем силу. Даже далеко на заре истории, занимаясь собирательством, мы «насильственно» вырывали, например, моллюсков из их мира обитания и из их раковины. Овладев «опасностями» мира, например, огнем, твердыми режущими, рубящими, колющими предметами – мы стали властелинами мира. Что могут сделать зубы и когти зверя против копья, рогатины, дубины, топора… Но взяв в руки «опасности», мы получили в нагрузку их «японскую жену» - риски самим на себе испытать «преобразующую» силу воздействия опасных факторов…
Вот почему для практики и практиков, первое и главное, что отражает термин риск – это ВОЗМОЖНОСТЬ (likelihood) случайного события. То, что нас в охране труда интересуют неблагоприятные события, это уже другое дело.
Итак, первый момент, необходимый для практики, а не для словесного хитросплетения в нормативных документах, - наличие возможности осуществления того или иного события. Эта возможность связана с наличием и(или) возникновением опасности, которая при тех или иных обстоятельствах может оказать воздействие на организм человека.
Именно поэтому мы начинаем профилактику утраты трудоспособности из-за поврежденья здоровья с «идентификации опасностей и рисков», затем переходя к «анализу рисков», «оценке рисков», «оцениванию риска», и только потом к «управлению риском», «обработке риска».
Таким образом, после выявления (идентификации) опасностей мы стоим перед необходимостью выявить (идентифицировать) риски воздействия (безусловных и случайно возникших опасностей).
«Риск воздействия», относительно новое и очень широкое понятие, и его смысл преимущественно связан с возможностью осуществления самого события. Если это событие нам известно (мы его предвидим), то степень риска может охарактеризовать степень возможности его осуществления.
Вот здесь уже появляется оценка [степени] риска [воздействия], ибо измерить степень возможности только метрическими мерами не удается. Самая грубая оценка – возможно - невозможно. Она груба, но реалистична, понятна, применима на практике. На этой оценке построено ПДК, другие нормативы.
Расширением (уточнением этой оценки) становится «трехстепенная» оценка. Ее можно строить самым разным образом с одним условием. Это должна быть шкала порядка. Наиболее четко такой «порядок» может быть описан словами: «возможно», «скорее возможно, чем невозможно», «невозможно». Но на практике такую шкалу почти не используют.
Обратим внимание читателя, что построить шкалу оценки риска несложно, а вот использовать ее на практике – чрезвычайно сложно, ибо масса толкований и интуитивных пониманий приводит при оценке конкретной ситуации к произволу и неуверенности оценивающего.
Но одной возможности нам в нашей жизни и практике мало. Нас чаще всего и более всего занимает значимость (существенность). Возможность травмироваться «должна» сочетаться со значимостью травмы: микротравма, перелом ноги, потеря глаза, смерть… Чем меньше значимость последствий риска воздействия, тем больший риск воздействия (возможность воздействия) мы готовы допустить в нашей практике. Чем больше значимость, тем меньше возможностей такого воздействия мы готовы допустить, пытаясь «возможность» свести к «невозможности», и тем самым риск воздействия к нулю.
Эта значимость риска может быть объективной, а может быть субъективно важной. Если вкус чая и возможность его смакования очень важны для нас, то мы найдем время и силы, и будем готовить вкусный чай и долго его смаковать. Но если это не так важно для нас, а главным становится «не обжечься», быстро выпивая хотя бы полстакана чая, то действия будут другими. Если риск не выполнить работу и остаться без денег для работающего важнее (а это почти всегда так), чем выполнение правил охраны труда, чем риск травмироваться, то он будет рисковать и не соблюдать эти правила. И, если бы мы вычислили эти риски, то увидели бы, что риск остаться без зарплаты огромен, а риск травмироваться - ничтожен. И люди это интуитивно понимают!
Вот почему, как и все в нашей жизни, риски в охране труда могут быть значимыми (существенными) для нас, а могут быть несущественными, малозначимыми.
Значимым для нас в материальном мире безопасности труда является риск поврежденья здоровья. И неважно, где именно я рискую, на работе, в дороге, на собственном участке…Важно то, что есть возможность поврежденья здоровья.
Подчеркнем, что риск воздействия и риск поврежденья здоровья – разные риски!!!
Выявляют и оценивают их по разному, хотя зачастую и в совокупности друг с другом. Оценка первого – риска воздействия доступна всем работникам и работодателям, оценка второго требует дополнительных критериев медицинского характера и становится затруднительна для работодателей (и их работников) во многих случаях. Например, оценить возможность спотыкания и падения реально, но сказать, повредит ли это здоровье или нет и насколько повредит – очень сложно (мы убеждены, что практически невозможно). Все это требует специальных исследований, до которых дела нет работодателю, у него другие проблемы. А потому оценка риска поврежденья здоровья и выработка санитарно-гигиенических критериев такого риска становится объектом исследования медицины (гигиены) труда – этой важной и огромной науке.
С введением критериев оценки рисков (мы о них пока не говорим, ибо их просто нет) для оценки риска воздействия как риска поврежденья здоровья можно построить трехстепенную шкалу оценки риска:
= нет риска воздействия (либо он незначителен, пренебрежимо мал), а потому нет и риска поврежденья здоровья;
= есть риск воздействия, но риска поврежденья здоровья практически нет (среднестатистически, конечно, но он пренебрежимо мал);
= есть риск поврежденья здоровья.
Однако пока не ясно, каковы критерии оценки степени риска поврежденья здоровья, и вышеприведенных рассуждений мало.
В социальном мире, т.е. в мире, в котором мы живем, очень важно для нас и для всего общества такое поврежденье здоровья, которое приводит к утрате профессиональной и(или) общей трудоспособности либо к смерти пострадавшего. Человек из «кормящего» превращается в «кормимого», становится «бременем» для общества, как бы это цинично не звучало.
Риск такого социально значимого поврежденья здоровья, полученного на работе по найму в интересах нанимателя (работодателя), называется во всем мире – профессиональным риском (occupational risk). Таким образом из всех рисков процесса труда – риска воздействия опасности, риска поврежденья здоровья, в конечном счете нас (и общество) нас интересует риск утраты трудоспособности (он же профессиональный риск).
Итак, мы построили пирамиду рисков – в ее основании лежат опасные и вредные производственные факторы - «опасности и риски». Напомним, что «опасности и риски» - фразема английского языка, которая означает в международных документах полный перечень всех безусловных и случайных опасных и вредных производственных факторов. С установления этих факторов – идентификации (выявления) опасностей и рисков - и начинается любая работа по охране труда, работа по защите организма и личности работающего от травмирования или заболевания, вызванного условиями труда.
Затем идут риски воздействия, ибо они действуют не всегда и не везде.
Затем – риски поврежденья здоровья, они связаны только с частью рисков воздействия.
Затем – профессиональные риски, т.е. риски утраты жизни или трудоспособности из-за поврежденья здоровья, причиненного воздействием «опасностей и рисков». Их еще меньше, ибо не всякое поврежденье здоровья приводит к смерти или утрате трудоспособности.
Вот почему общепризнанной во всем мире ГЛАВНОЙ целью всей ОХРАНЫ ТРУДА является ПРОФИЛАКТИКА (ПРЕДОТВРАЩЕНИЕ – PREVENTION) утраты профессиональной и общей ТРУДОСПОСОБНОСТИ (т.е. профессиональных рисков) на основе ИДЕНТИФИКАЦИИ ОПАСНОСТЕЙ И РИСКОВ, ОЦЕНКИ РИСКОВ, ВОЗМЕЩЕНИЯ ПРИЧИНЕННОГО ВРЕДА, в том числе средствами СТРАХОВАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ РИСКОВ.
Все остальное (идентификация опасностей, оценка риска воздействия и т.п.) – лишь механизмы достижения этой цели – всемерного уменьшения бремени общества из-за утраты миллионами людей своей трудоспособности, превращающих их из «производителей» в «потребителей».
Очень важным является то, что профессиональные риски можно предотвращать за счет предотвращения рисков воздействия, а затем и рисков поврежденья здоровья. Профессиональными рисками можно «управлять», но не непосредственно, а лишь косвенно. Непосредственно мы управляем только наличием опасностей и рисками воздействия. И управляем ВЫРАБОТКОЙ И ПРИНЯТИЕМ МЕР БЕЗОПАСНОСТИ! Безотносительно риска. Если он есть (это качественный показать), если он представляется нам на основании нашего опыта значительным, то надо его устранять…
Приведем пример для понимания. Есть яма на дороге. Это опасность. Есть возможность туда упасть (ночью больше, днем меньше). Это риск воздействия. Что произойдет с упавшим, сказать сложно… В ней можно погибнуть. Этого надо избежать. Горе-специалисты скажут: Нужно определить вероятность падения, нужно оценить профессиональный риск, пригласив специализированную организацию. Как оценить? Пустить туда тысячу рабочих своего завода и смотреть, сколько из них погибнет? Набрать, так сказать, статистику неблагоприятных событий? А если еще никто не падал? Что риска нет? И все мы знаем, что скажут практики или просто нормальные не рентоориентированные люди – надо засыпать яму и заасфальтировать, чтобы никто не мог упасть!!! А до этого момента нужно огородить ее и поставить ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК, и сделать освещение!!! Меры надо принимать, а не вероятности рассчитывать … Ибо лучшая вероятность для несчастного случая, его полная невозможность! Она исчезает с исчезновением опасности!
И все же – как оценить степень риска? Как ранжировать риски по их «вероятности»? Как все это встроить в ЭТАПЫ оценки риска. Это вопрос из вопросов.
Теоретически все достаточно прозрачно. Есть идеальная абсолютная безопасность, где риски строго равны нулю. Но в реальной жизни ВСЕГДА ЕСТЬ РИСКИ!!! Есть риски, которыми можно пренебречь. Если риски, которые настолько опасны, что лучше их любыми способами избегать. Все остальное – неопределено.
Все это похоже на то, как между белым (понятным в теории, но на практике лишь близким и не идеальным) и черным (понятным в теории, но на практике лишь близким и не идеальным) существует целая гамма серых цветов. И наш глаз различает 1700 оттенков серого цвета! И это на практике! Но мы говорим – белый, серый, черный. В лучшем случае скажем – светлосерый, темносерый! Это означает, что мы интуитивно понимаем деление на три области (зоны), максимум на пять.
Или еще пример: есть три зоны (есть три цвета в светофоре) – зеленая, желтая, красная. Зеленая – можно, желтая - можно при соблюдении некоторых условий, красная - нельзя. Вот так мы делим рыбу – головка, середка, хвостик, так сортируем все что нужно на большое, среднее, маленькое.
Вот и в охране труда разумно разделять риски на пренебрежимо малые, приемлемые и неприемлемые. Так и делает весь мир. Но для этого эти различные риски нужно как-то именовать. Подчеркнем, что ни один обязательный для исполнения нормативный правовой акт РФ никак их не именует, и эти риски живут в мире добровольных стандартов, национальных, межгосударственных, международных. Для «жесткого» буквального российского законодательства их просто нет.
Межгосударственный ГОСТ 12.0.002-2014 «ССБТ. Термины определения», опираясь на мировую практику и международно признанную лексику, так определяет общепринятые названия терминов, описывающих разные по степени риски:
Ничтожный (пренебрежимо малый) риск (insignificant (negligible) risk): теоретически существующий, но практически несущественный риск, которым пренебрегают из-за его ничтожности для деятельности, в том числе производственной и трудовой деятельности. На практике можно считать, что риска нет и никаких специальных мероприятий можно не проводить.
Приемлемый риск (tolerable risk): Риск, с которым в данной ситуации и на данном этапе своего развития общество считает возможным мириться в процессе своей деятельности при существующих общественных ценностях. Приемлемость определяется сочетанием технических, экономических, социальных и политических аспектов и представляет собой некоторый компромисс между степенью безопасности и возможностями ее достижения. Это случай, когда риск есть, с ним приходится мириться, но желательно при этом выполнять ряд специальных мероприятий, которые снизят и этот риск, но не потребуют огромных затрат. Идеалом снижения приемлемого риска будет пренебрежимо малый риск.
Признание приемлемости или неприемлемости риска, терпимости или нетерпимости к риску, относится ко всему обществу. Это достаточно высокие абстракции. Для наименования приемлемости или неприемлемости риска для конкретного субъекта права в конкретной ситуации практики (в том числе трудовой деятельности) используют термины допустимый (acceptable), т.е. принимаемый, допускаемый, или недопустимый (unacceptable), т.е. непринимаемый, недопускаемый, риск. Это для корпоративного управления, готовы мы допустить этот риск при производстве работ или нет? И решать работодателю на основе требований общества. Но критерии настолько неопределенны, что решает и берет на себя ответственность, и страхует своих людей именно работодатель!
Заметим, что допустимые и недопустимые риски могут совпадать, но чаще всего не совпадают с приемлимыми и неприемлимыми рисками.
Неприемлемый риск (intolerable risk): Риск, с которым в данной ситуации и на данном этапе своего развития общество не считает возможным мириться в процессе своей деятельности при существующих общественных ценностях. Поэтому нужно стремиться его избегать, а там, где он обнаружен – снижать степень риска до степени приемлемого риска.
Границу между пренебрежимо малыми и приемлемыми/допустимыми рисками часто называют De minimis.
Границу между допустимыми/приемлемыми и недопустимыми/неприемлемыми рисками часто называют De manifestis.
Идеальной (в теории) границей между пренебрежимо малыми и приемлемыми/допустимыми рисками для смертельного травматизма было бы значение De minimis, равное 1 случаю на миллион. На практике было бы неплохо установить в 10 раз больший риск - 1 случай на 100 000, пока недостижимый ни в мире, ни в отдельной стране в целом.
Идеальной (в теории) границей между допустимыми/приемлемыми и недопустимыми/неприемлемыми рисками для смертельного травматизма было бы значение De manifestis, равное 5 случаев на 100 000, т.е. равное тому уровню травматизма, который примерно достигнут в Западной Европе и Америке. В нашей стране сегодня, этот уровень травматизма в лучшем случае составляет (нижняя граница оценки) примерно 1 случай на 10 000, т.е. в 2 раза выше.
Мы должны хорошо понимать, что реальные уровни НЕсмертельного травматизма примерно в 10-100 выше уровней смертельного травматизма, а это значит, что выбранные нами критериальные границы будут в этом случае иметь иные значения.
Например, идеалом для легких травм было бы 1 случай на 10000, а неприемлемым - 1 случай на 1000. Сегодня в нашей стране мы ориентировочно имеем 1 случай на 100 (в лучшем случае). Это слишком много. Слишком.
Обратим внимание, что все эти цифры условны, они могут устанавливаться органами власти только на основании статистики и могут быть использованы для управления профессиональными рисками в масштабах отрасли или страны. Для использования на конкретных рабочих местах они бесполезны. Там нужны только МЕРОПРИЯТИЯ, вытекающие из оценки рисков возможного воздействия!!!
Приведем еще два определения рисков, часто используемых в теории управления рисками.
Остаточный риск (residual risk): Риск, остающийся после предпринятых защитных мер.
Неустранимый риск (unremovable risk): Стойкий минимальный остаточный риск по всей совокупности возможных профилактических мероприятий при данной технике, технологии и экономических затратах.
Еще и еще раз подчеркнем, что и эти риски нужны только для понимания планирования мероприятий, но все они лишь косвенные «метки» выбора нужного направления деятельности, нужных мероприятий.
В реальности реально помогает только такая последовательность:
= идентификация и оценка существующих и возможно возникающих в нештатных и аварийных ситуациях опасных и вредных производственных факторов,
= идентификация и оценка риска их воздействия на организм человека,
= оценка возможной интенсивности и времени экспозиции при этом воздействии, для оценки риска поврежденья здоровья, в том числе с утратой трудоспособности,
= разработка мероприятий по профилактике такого воздействия.
Если риски очень высокие, неприемлемые, то необходимо: изменить технологию и организацию производства работ, применить средства коллективной и индивидуальной защиты, использовать (по возможности и при острой необходимости) средства, повышающие резистентность организма и концентрацию внимания.
Если остаточный риск все равно остается неприемлемым, то теория гласит – работу в таких условиях не вести. На практике достигается компромисс, исходя из классического «Кто не рискует, тот не пьет шампанское». Люди в таких условиях работать не должны, если только нет никакого другого выхода. Люди должны быть мотивированы на работу в условиях высокого риска. Заранее сказать, как правильнее поступить – неизвестно. Известно только, что если отказ от данной работы может привести к другому еще большему риску, то приходится «закрыть глаза», «перекреститься» и начать работать.
Подчеркнем, что оценка риска огромна, всеобща, ибо касается миллионов рабочих мест, многих опасностей и еще больших рисков воздействия… А ведь риск не постоянен, он меняется в зависимости обстоятельств… Вспомните о том, что для того, чтобы Берлиоз подскользнулся и упал перед трамваем, который не успел остановиться и отрезал ему голову, Аннушка (видимо руководимая Воландом) должна была пролить масло на рельсы! Пусть здесь была высшая сатанинская сила, но и она должна была изменить материальные условия (обстоятельства) так, чтобы безопасное, привычное, повседневное стало опасным и трагическим.
Вот почему при оценке и анализе риска все время нужно помнить и понимать о каких условиях разворачивания будущих нежелательных и неблагоприятных событий идет речь – о проектируемых и прогнозируемых, о действующих в нормальном режиме, о возможном нештатном, аварийном режиме и об аварии! Везде есть своя логика жизни и на практике именно ей придется следовать. Ей и следуют, независимо (если так приходится делать) от пожеланий кабинетных чиновников и результатов их нормотворчества.
При этом нужно помнить и об индивидуальном риске работающего, выполняющим конкретную трудовую функцию, и о коллективном риске работодателя, связанным с характером производства, и о социальном риске общества, связанным с управлением профессиональными рисками в стране.
Мир рисков – огромный мир непознанного, мы только пытаемся втащить в него нашу науку и «замутить» практику. Его реалии требуют изучения, а не слепого выполнения …
А, кстати, выполнения чего? Ведь пока мы не знаем, что такое риск-ориентированный подход, отлитый в бронзу нормативных актов! Мы знаем только направление, но не конкретику. Так и хочется сказать словами предчувствовавшего свою смерть Ленского: «Что день грядущий мне готовит?».
В заключение, вновь и вновь настаиваем на том, что рисками нужно заниматься и заниматься, ориентируясь на практику, что не только самому риску, но и самой по себе процедуре оценки риска свойственна неопределенность отнесения риска к той или иной «зоне», «уровню», «степени», но в особенности, в определении точных (???!!!) ПОГРАНИЧНЫХ «значений» риска, разграничивающих эти «характеристики». Но именно эти пограничные значения превращают научные истины в нормативные требования, делают из абстрактной теории конкретную практику.
Вот почему любое широкомасштабное внедрение «теории риска» в практику охраны труда немыслимо без снижения его НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ его выявления и оценки. Тем самым, другими словами, нашей задачей становится необходимость повысить определенность оценки риска, как для опасных, так и для вредных факторов. И разделение этих методик для этих совершенно различных с позиций и практики, и теории, и теории риска должно стать обязательным условием внедрения нового подхода.
При этом неопределенность оценки риска воздействия вредных факторов можно уменьшить за счет ОПРЕДЕЛЕННОСТИ сравнения фактически наблюдаемого (измеренного) фактора потенциального воздействия с его санитарно-гигиенической нормой. Вот почему для дальнейшего развития оценки риска воздействия вредных факторов и внедрения ее в практику существуют два пути, и они оба правомерны – это, во-первых, совершенствование оценки риска с позиции выработки адекватных мер по управлению и, во-вторых, совершенствование установления норм, т.е. самого санитарно-гигиенического нормирования.
Заметим, что действовавшая в советские времена система управления охраной труда достаточно хорошей, ибо она была, естественно, риск-ориентированной. Опасные и вредные производственные факторы и риски их воздействия внимательно и на строго научной основе изучали специалисты по безопасности производства и безопасности труда, риски поврежденья здоровья – специалисты по гигиене и медицине труда, профессиональные риски утраты трудоспособности – специалисты органов государственной власти и статистики. Исходя из всей этой махины многостороннего анализа, делались выводы о мероприятиях – процессах «управления» или «обработки» рисков в современной западной англоязычной терминологии. Эти мероприятия закреплялись ПЕРЕЧНЯМИ профессий, подлежащих медосмотрам, обучениям, выдаче СИЗ, молока и т.п. Эти мероприятия детализировались и в Типовых программах обучения, и в Типовых инструкциях. Это был реальный, научно обоснованный, апробированный практикой риск-ориентированный подход, регламентирующий необходимые и доступные мероприятия через СПИСКИ, ПЕРЕЧНИ, НОРМЫ, ПРАВИЛА, ИНСТРУКЦИИ… Работодателям – предприятиям, организациям, учреждениям – оставалось только ВЫПОЛНЯТЬ НАЙДЕННЫЕ НАУКОЙ РЕШЕНИЯ, возведенные в ранг закона нормативными актами.
Затем все было разрушено в ходе «реформирования»… Технологии менялись, механизмы управления менялись, собственники менялись, топ-менеджмент менялся, менталитет работников и их руководителей менялся, а документы оставались старыми…
Теперь ВСЮ ТЯЖЕСТЬ ВСЕХ ВОПРОСОВ ПРОФИЛАКТИКИ, начиная с идентификации опасностей и оценки риска их воздействия до государственного (по сути) управления профессиональными рисками решили возложить на работодателя, который не только должен все это делать, но и фактически оплачивать…
Но тогда ему надо предоставить (как в развитых странах) массу свобод и полномочий в выборе и осуществлении средств достижения конечных целей. Но это западный путь, наш путь – восточный и похож на действия старика, сидящего на плечах Синдбада-морехода и сжимающего ему горло своими ногами. Зарегулировать все до полной стагнации управления…
Для реального прогресса в деле профилактики утраты трудоспособности нужно дать в руки работодателю ИНСТРУМЕНТЫ реализации новой политики, а их нет… и в ближайшее время не будет, ибо даже благополучный в управлении охраной труда Запад не смог найти единое решение и единую реальную методику оценки риска… Все находятся в поиске, все обращаются к наилучшим практикам, все еще в пути… и только наш Регулятор обещает чуть позже представить нам все нормативные акты, которые покажут нам «единственный» и «обязательный» путь в светлое будущее… А пока, представленные статьи проекта нового раздела Трудового кодекса РФ о профессиональных рисках наполнены ошибками, неясностями, произвольностью и национальной исключительностью.
Напомним, что вопросы перехода от полуразрушенной классической внешне пост-событийной модели управления охраной труда к новому риск-ориентированному управлению в условиях нашей страны обсуждаются уже давно. Еще осенью 2007 года (13-14 ноября) мы провели в Перми Международную научно-практическую конференцию «Актуальные проблемы охраны труда: управление профессиональными рисками», посвященную 10-летию Пермского краевого центра охраны труда. Были изданы материалы, вышло второе исправленное и дополненное издание книги «Основы организации управления профессиональными рисками».
В работе конференции приняли участие более 150 человек из различных регионов страны: г.г. Москва, Санкт-Петербург, Самара, Казань, Уфа, Саранск, Иркутск, Ижевск, Екатеринбург, Красноярск, Кемерово, Магнитогорск, Тюмень, Омск, Киров, Оренбург, Курган, Йошкар-Ола, Нижний Новгород, Набережные Челны, Перми и других городов и поселений Пермского края (Березники, Соликамск, Чайковский, Югокамск, Чернушка, Добрянка, Лысьва, Губаха, Чусовой, Барда, Нытва, Краснокамск), а также ближнего: Белоруссия, Казахстан, и дальнего зарубежья: Польша, Голландия, Латвия, Финляндия.
Конструктивный диалог представительного собрания участников конференции показал, что в отсутствии мощного научного задела и подкрепления основных принципов государственной политики в сфере охраны труда нормативными правовыми документами, регламентирующими соответствующие механизмы их реализации, перейти на новый принцип управления будет крайне сложным.
Несмотря на это, такой переход начался на уровне корпоративных систем управления, где международные стандарты прямо требовали оценки и управления рисками. И на многих предприятиях, передовых предприятиях, каждый стал оценивать и управлять рисками так, как понимал, или как подсказали ему зарубежные партнеры или хозяева. Быстро выяснилось, что мы всегда все делали правильно и толково, только называли все это не так. И еще у нас крайне низкая производственная и трудовая дисциплина. Вот «человеческий фактор» все и нивелирует. Но постепенно все более привычными стали слова «оценка риска», «управление рисками», «риск-менеджмент», постепенно практика оценки рисков вошла в жизнь многих предприятий. Подтянулась и дисциплина. И травматизм снизился! И это в условиях, когда нормативной базы и штрафов за ее неисполнение не было.
Но вот в конце 2015 года из недр Минтруда России в соответствии с разработкой очередного этапа реализации демографической политикой РВ появился проект нового закона, который резко пытается поднять на дыбы (если не на дыбу) всю охрану труда, вмиг внедрив в нее профессиональные риски (прямо с момента утверждения нового закона и даже до появления десятков необходимых подзаконных актов).
Ожидается, помимо всего многого прочего (должны быть отменены, исправлены, приняты десятки нормативных актов), утвердить в первом квартале 2017 года неизвестные нам пока тексты таких важных и обязательных нормативных документов, как:
Приказ Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации «Об утверждении рекомендаций по управлению профессиональными рисками».
Приказ Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека «Об утверждении рекомендаций по выявлению опасностей и оценке уровней профессиональных рисков, связанных с вероятностью получения работником профессионального заболевания».
Приказ Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации «Об утверждении Классификатора опасностей, способных создать угрозу жизни и здоровью работников».
Приказ Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации «Об утверждении Порядка оценки уровня профессионального риска».
Приказ Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации «Об утверждении порядка использования количественных методов при оценке уровня интегрального профессионального риска работодателя»
И вся эта махина документов, регламентирующая каждое действие работодателя, содержащая не известные пока нам ИСТИННЫЕ ВВОДИМЫЕ НОВЫЕ ТРЕБОВАНИЯ, все еще нам недоступна для обсуждения. Более того, изучив отдельные статьи о профессиональных рисках в законопроекте, большинство специалистов однозначно склоняются к мысли, что законопроект нуждается в сильной корректировке, вплоть для полного переписывания заново.
Обратим внимание, что вышеуказанные изменения в Трудовой кодекс РФ и другие документы обсуждаются уже с декабря прошлого года. Мы уже писали о том, что все оппоненты предложенных для обсуждения череды вариантов законопроекта единодушны в том, что сначала нужно выработать Концепцию изменений, на основе которой можно уже сформировать:
- достаточно детальное описание недостатков существующей нормативной базы в области охраны труда, что позволит работникам в лице профессиональных союзов и работодателям в лице их объединений контролировать соответствие между этими недостатками и изменениями нормативной базы, которые будут представлены в законопроектах;
- достаточно детальное изложение целей отдельных законопроектов и всей трансформации, что позволит работникам в лице профессиональных союзов и работодателям в лице их объединений контролировать соответствие между заявленными целями и содержанием законопроектов;
- оценку размеров затрат государственных бюджетов всех уровней и расходов бизнеса, а также ущерба работников, возникающих в случае реализации законопроекта.
Однако ничего этого пока не сделано, не говоря уже о том, реальность сначала должна получить научное осмысление, и лишь потом подвергаться изменениям через нормативно-правовые акты.
Да, нужно переходить к риск-ориентированному подходу, но на строго научной основе и на базе широкого обсуждения общественностью всей совокупности всех предлагаемых изменений. Только тогда, возможно, управление профессиональными рисками станет реальностью, полезной обществу, работодателям, работникам. Иначе бенефициаром будет только бюрократия.
Вот почему, повышение ответственности и расширение прав работодателя, компетентности работников, создание научно обоснованных и практикоориентированных методик оценки и управления рисками должны стать одним из основных направлений всего государственного регулирования деятельности субъектов права в сфере охраны труда.
В этом мы видим один из важнейших моментов реального и успешного совершенствования механизмов реального управления охраной труда и профилактикой утраты трудоспособности в целях сохранения трудового потенциала России.
Литература:
Авалиани С.Л., Андрианова М.М., Печенникова Е.В., Пономарева О.В. Окружающая среда. Оценка риска для здоровья (мировой опыт) - М.,1996. - 158 с.
Алле М. Поведение рационального человека в условиях риска: критика постулатов и аксиом американской школы // THESIS. 1994. Т. 5. С. 217–241.
Безопасность, охрана здоровья и условия труда. Учебное пособие. – Женева: МОТ, 1996 – 160 с.
ГОСТ 12.0.002-2014. Система стандартов безопасности труда. Термины и определения
ГОСТ 12.0.003-2015. Система стандартов безопасности труда. Опасные и вредные производственные факторы. Классификация.
ГОСТ Р 51897-2011/Руководство ИСО 73:2009. Менеджмент риска. Термины и определения
ГОСТ Р ИСО/МЭК 31010-2011. Менеджмент риска. Методы оценки риска
ГОСТ Р 51898-2002. Аспекты безопасности. Правила включения в стандарты.
ГОСТ Р 51901.1-2002. Менеджмент риска. Анализ риска технологических систем.
ГОСТ Р ИСО 12100-1-2007. Безопасность машин. Основные понятия, общие принципы конструирования. Часть 1. Основные термины, методология
ГОСТ Р ИСО 12100-2-2007. Безопасность машин. Основные понятия, общие принципы конструирования. Часть 2. Технические принципы
ГОСТ ISO 12100-2013. Безопасность машин. Основные принципы конструирования. Оценки риска и снижение риска
ГОСТ Р МЭК 60204-1-2007. Безопасность машин. Электрооборудование машин и механизмов. Часть 1. Общие требования
Диев В.С. Риск: оценка и принятие решений // Философия науки. 2010. № 4(47). С. 15–32.
Конвенция № 148 «О защите трудящихся от профессионального риска, вызываемого загрязнением воздуха, шумом и вибрацией на рабочих местах».
Количественное обоснование единого индекса вреда. Публикация 45 МКРЗ. – М.: Энергоатомиздат, 1989.
Маршалл В. Основные опасности химических производств. – М.: Мир, 1989.
Муртонен Мерви. Оценка рисков на рабочем месте – практическое пособие. / Серия Охрана труда: Международный опыт. Вып. 1. Опыт Финляндии – Субрегиональное Бюро Международной организации труда для стран Восточной Европы и Центральной Азии – 2007. – 67 с.
Приказ Ростехнадзора от 11 апреля 2016 г. № 144 «Об утверждении Руководства по безопасности «Методические основы по проведению анализа опасностей и оценки риска аварий на опасных производственных объектах»
Профессиональный риск для здоровья работников (Руководство) / Под ред. Н.Ф. Измерова и Э.И. Денисова. - М.: Тровант, 2003. - 448 с
Пособие по наблюдению за условиями труда на рабочем месте в промышленности – ELMERI / Институт гигиены труда Финляндии – Изд. 2-е обновленное. – 2006. – 26 с.
Р 2.2.1766-03 Руководство по оценке профессионального риска для здоровья работников. организационно-методические основы, принципы и критерии оценки.
Руководство по системам управления охраной труда МОТ-СУОТ 2001 (ILOOSH 2001). – Женева, 2003.
Российская энциклопедия по охране труда. В 3 т. – 2-е изд., перераб. и доп. / Минздравсоцразвития России. – М.: НЦ ЭНАС, 2004.
Уроки эргономики: Простые и практичные решения для повышения безопасности и улучшения условий труда – Женева, Международная организация труда (МОТ), 1996 – Москва, 2004. – 274 с.
Файнбург Г.З. Основы организации управления профессиональными рисками. Серия: Управление профессиональными рисками. Вып. 1. – Изд. 2-е, испр. и дополн. – Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2007.
Файнбург Г.З. Системы управления охраной труда: Практический комментарий к Ру-ководству МОТ-СУОТ 2001 (ILO-OSH 2001) / Серия: Управление охраной труда. Вып. 4. – Перм. гос. техн. ун-т. – Пермь, 2003. – 114 с.
Федорович Г.В., О системе оценки профессионального риска // АНРИ № 4, 2010 г., стр.63-70
Федорович Г.В., Рациональная эпидемиология профессиональных заболеваний: модели и методы. Саарбрюкен, Palmarium Academic Publishing, 2014. – 343 с.
Хенли Э. Дж., Кумамото Х. Надежность технических систем и оценка риска. – Мир. – М., 1984.
Энциклопедия по безопасности и гигиене труда / МОТ. – Женева-М., 1985. – Т. 1, 2, 3, 4.
Энциклопедия по безопасности и гигиене труда. 4-ое изд. / МОТ. – Женева, М.: 2001-2002. – Т. 1,2,3,4.
ISO/IEC Guide 51:1999 Safety aspects – Guidelines for their inclusion in standards
ISO/IEC Guide 51:2014 Safety aspects – Guidelines for their inclusion in standards